Интервью с нападающим СКА Антоном Бурдасовым, продлившим соглашение с клубом из Петербурга — о сезоне, Валерии Брагине и Конноре Макдэвиде.

В НХЛ мог бы играть без проблем

— После подписания контракта со СКА тема с НХЛ для вас закрыта навсегда?
— Точно на ближайшие два сезона. Мы посовещались с семьей, нам в Санкт-Петербурге все нравится, плюс ребенку идти в школу в сентябре. Так что контракт со СКА — идеальный вариант. Переезжать в Северную Америку было бы проблематичным в такой ситуации, ведь мы не слишком хорошо говорим на английском.

— Знаю, что у вас есть одна серьезная причина, которая делает переезд невозможным. Вы готовы ее назвать?
— Нет.

— Мы так и не обсудили вашу попытку поехать в НХЛ. Вот вы побывали в «Эдмонтоне». Чего не хватило, чтобы получить контракт? И почему вы отправились за океан так поздно?
— Сначала о позднем визите. У меня возникли серьезные проблемы с получением визы. Несмотря на то, что и раньше стояли канадские, в этот раз все оказалось невероятно сложно. То одно, то другое, все время говорили «вот-вот» и ничего не делали. Для меня все это стало очень неприятным сюрпризом. Но я слышал, что многие ребята оказались в такой ситуации, хотя кто-то и легко получал. Так и не понял, от чего это зависит. Все привело к тому, что я прибыл лишь на последние выставочные матчи.

— А это поздно?
— Очень поздно. Мной остались довольны, тренер говорил, что все в порядке, но конкурентом за место в составе был Томаш Юрчо. А он был с «Ойлерз» с самого начала. Мне так и объяснили, мол, некрасиво с нашей стороны брать хоккеиста, который только-только прибыл. И я вернулся в Россию. Но неожиданно история получила продолжение.

— Какое?
— Томаш Юрчо получил серьезную травму, и канадцы стали звать обратно. Но я уже не смог.

— Подписали контракт?
— Еще нет, но с питерцами вели переговоры и было бы некрасиво так поступать со СКА.

— Насколько мне известно, у вас было еще два варианта.
— Без названий команд, так как это за океаном не принято. Один клуб тянул до последнего. Они должны были поменять хоккеиста, но сделка никак не завершалась, и в клубе не могли сказать ничего определенного. Появился вариант с другой командой, но в тот момент мне показалось, что в «Эдмонтоне» будет лучше.

— Что вы поняли после визита в Северную Америку?
— То, что я вполне бы мог играть в НХЛ. Вообще без всяких проблем. Конечно, жаль, что так сложилось, но если бы ситуация изменилась, то не думаю, что затерялся бы в этой лиге.

— В «Ойлерз» собрано три самых крутых нападающих лиги.
— Я вообще никого не знал, кроме Зака Кэссиана, против которого часто играл на молодежном уровне. Но увиденное поразило меня. Коннор Макдэвид, Леон Драйзайтль, Райан Нюджент-Хопкинс были очень доброжелательны. С последним мы до сих пор переписываемся. Коннор постоянно делал так, чтобы я не чувствовал дискомфорта. Допустим, если шли в зал, то он меня всегда приглашал с собой, мы на льду перед тренировкой постоянно с ним перепасовывались, я еще все боялся неправильную передачу сделать, а то руки тряслись немного. Понятно, что сильного общения не было, в том числе и из-за языкового барьера. Когда канадцы или американцы говорят друг с другом, то многие слова сокращают и не поймешь, о чем именно идет речь. Но когда они обращались ко мне, то мы могли поддержать беседу.

— Удивились такому отношению?
— Очень. Вроде бы звезды, но по поведению этого и не скажешь. А в России я встречал совершенно другое отношение от хоккеистов, которые якобы чего-то добились.

— Иностранцы?
— Нет, наши. Легионеры-то, в основном, нормальные ребята.

— Были те, кто в «Эдмонтоне» смотрел на вас косо?
— Конечно. Ребята из АХЛ, сделавшие много для того, чтобы задержаться до последнего в тренировочном лагере. И тут приезжает какой-то русский. Но это нормально и никак не проявлялось на тренировках. Никто не бросал шайбой в спину, не пытался нанести травму.

— Где-то мелькало, что если у вас не получится в «Эдмонтоне», то вы вернетесь в Уфу. Что пошло не так?
— От «Салавата Юлаева» и не было никаких предложений.

— Разве?
— Руководство посчитало, что у них сформированный состав. Скажу так, когда я вернулся из Канады, то во мне были заинтересованы несколько команд, но «Салавата Юлаева» среди них не было.

— Представляю, сколько вы сообщений получили в инстаграм от уфимских болельщиков. Мол, предал нас.
— Да уж. Но я все равно уверен, что 95 процентов болельщиков клуба достаточно здравые, я со многими до сих пор переписываюсь, как, впрочем, и с омскими. Но те сообщения, о которых говорите вы, уже прекратил читать, как и новости хоккея. Хочется отдохнуть от всего этого.

— Вы все-таки с 30 апреля были свободным агентом почти две недели. На вас «Трактор» не выходил?
— Нет, хотя я хорошо знаю генерального директора Ивана Савина. И скажу, что при нем команда действительно изменится, не будет такого, что было в прошлом году.

— Сообщили, что ваша зарплата в СКА — 40 и 55 миллионов. Это правда?
— Позвольте все-таки не комментировать мою зарплату. Но СКА выиграет следующий Кубок Гагарина, и все будут довольны.

— Но вам пришлось пойти на сокращения контракта по сравнению с предыдущим?
— У всех в команде одинаковая ситуация. Но мы все понимаем, видим, что творится вокруг, проблемы с «потолком» зарплат, так что большинство хоккеистов отнеслось к этому правильно. Не думаю, что это нам помешает выиграть главный титул. Мы и в этом сезоне были близки к нему. Да, прошел только один раунд, но СКА набрал отличный ход.

— А с новым тренером поговорили уже?
— У нас будет новый тренер? Лично я не в курсе, а то бы сказал. А кого сватают? Валерия Брагина? В клубе ничего не объявляли на этот счет, а я не из тех, кто лезет в эти дела. Но Брагин очень хорошо поставил нам игру в большинстве, кое-что изменил в атаке.

— Ваш последний сезон был не очень удачным. Конечно, стоит сделать скидку на то, что вы не были с самого начала, тренировались вообще отдельно, затем ездили в Канаду. Но статистика все равно была плохой.
— Согласен, что не все получилось. Но тут еще надо сделать скидку на здоровье. Помните тот момент, когда мне в колено врезался Яков Рылов?

— Да, вы играли за «Салават Юлаев».
— Как выяснилось при лечении не заметили, что у меня был поврежден еще и мениск. Поначалу меня это не особо беспокоило, но шло время, ситуация усугублялась. Зимой стало совсем плохо, и я полетел на операцию. Решил, что лучше пропустить месяц, чтобы быть готовым к плей-офф. В клубе отнеслись с пониманием и сейчас у меня вообще никаких проблем со здоровьем.

— Пару лет назад вы рассказывали о том, что изменили подход к себе, к своему телу. Отказались от пива, стали правильно питаться. Все по-прежнему?
— Да, ничего не изменилось. Никакого пива, только здоровая еда. Легко соблюдать диету, когда у тебя жена тоже на ней. Она может приготовить вкусное здоровое блюдо. Что касается алкоголя, то пиво полностью ушло, а крепкие напитки мне и не нужны. Максимум, могу позволить себе бокал белого вина.

— Сейчас проблема игроков в том, что они сидят дома, а многие ничего не делают.
— Я даже сбросил вес. Занимаюсь тренировками он-лайн, у меня есть спортзал, куда я регулярно хожу. Сейчас выбираемся с Антоном Глинкиным на велопрогулки. Так, проедемся 10-15 километров.

— Ну что за мир теперь вокруг нас! Велопрогулки — максимум.
— А раньше в футбол три раза в неделю играли, собирались где-нибудь. Сейчас же сидим в доме, гостей нет. Иногда приходит брат с семьей, но мы точно знаем, что они так же сидят дома и ни с кем не контактируют.

— Из-за этого вы теперь постоянно играете в компьютерные игры?
— Вы что же думаете, я с утра до вечера играю? Такого нет, вечером могу, но днем много других дел. Дом строим, с сыном надо заниматься, сам форму поддерживаю. Но у нас много кто здорово играет. Правда, что интересно, хоккеисты не любят играть в NHL. Меня тут от ФХР приглашали, но я сразу признался, что не умею. В футбол бы с удовольствием.

— Все было бы ничего, но даже по телевизору никаких спортивных событий.
— Хоть чемпионат Германии начнется. А то, как сказал Трамп, ему надоело пересматривать бейсбольные матчи пятнадцатилетней давности. Соглашусь с ним.

— Чемпионат Белоруссии же еще шел.
— Я не такой фанат футбола, чтобы смотреть Белоруссию. Мог посмотреть Испанию, Англию, Лигу чемпионов и какие-нибудь важные матчи в нашем турнире.

— В прошлом году СКА стал самой популярной командой среди допинг-офицеров. Вас это коснулось?
— Меня как-то четыре или пять раз за две недели проверили. Я еще удивляюсь, мол, что вы до меня докопались, чего найти хотите? Но мне объяснили, что поскольку я игрок сборной, то попадаю в группу, которых проверяют регулярно.

— Один мой знакомый сидел в комнате для допинга так долго, что команда едва не улетела. Все уже были в аэропорту.
— Меня как-то команда полтора часа в автобусе ждала у стадиона. Там еще момент, что нельзя выпить больше определенного количества воды, так как проба будет негодной. Но вообще никто не радуется, когда их вызывают на проверку допинга. И только потому, что это очень неудобно.

— Вы играете в команде с крутой молодой тройкой: Подколзин — Морозов — Марченко. В чем им надо добавить, чтобы стать лидерами СКА?
— Думаю, что в нынешнем сезоне им будет гораздо тяжелей, чем в прошлом. Все уже понимают, что они талантливые, к ним начнут готовиться. Им надо добавлять во всем. Взять даже нынешний плей-офф. Эти матчи не похожи на встречи регулярного чемпионата, тут надо показывать другой хоккей, например, допускать гораздо меньше ошибок. Поймут это — их ждет большое будущее. Главное достоинство всех трех ребят — они слушают и очень стараются.

— Кто из них самый талантливый?
— Очень тяжело выбрать, если честно.

— Постарайтесь. Мне вот, кажется, что Василию Подколзину будет тяжелей всего. От него почему-то все ждут потрясающей результативности, а он игрок немного другого плана.
— Он мне напоминает Кирилла Капризова. Такой же небольшой танк.

— Но Капризов много забивает.
— Ничего, и у Василия начнет получаться. Мне очень нравится Иван Морозов. Руки у него потрясающие, голова светлая. И он очень спокойный.

— Тогда уж и про Марченко что-то скажите.
— Я лучше историю расскажу. У него не получалось забить, он как-то подошел и спрашивает, что же мне сделать-то. Я ему говорю — покрась клюшку.

— В смысле?
— Ну просто — надо покрасить клюшку. Причем, неважно в какой цвет: в черный, в синий. Он послушался, а затем забил.

— И какая мораль?
— Да все это в голове. Что думаете, покрашенная клюшка дает какое-то преимущество?