|
|
|
26 мая 2020 года. Известия. Автор - Алексей Фомин Хоккеист «Витязя» Евгений Артюхин — о своей жесткой манере игры, сезоне в Подольске и жизни во Флориде Нападающий Евгений Артюхин — один из главных старожилов КХЛ. За 12 лет существования лиги он пережил три ярких сезона в СКА, был не раз подвергнут критике за жесткую манеру игры, заработал ненависть чешских игроков и болельщиков на чемпионате мира 2011 года и презрение фанатов московского «Динамо» за нанесенную травму их финскому защитнику Янне Яласвааре. В 2017 году, к удивлению многих, Артюхин оказался в рядах бело-голубых, но с января 2018-го перестал выходить на лед в их составе. С тех пор он полтора года не был востребован в КХЛ и лишь прошлым летом устроился в подольский «Витязь». С подмосковной командой нападающий провел яркий сезон и сейчас рассчитывает переподписать с ней контракт. В интервью «Известиям» 37-летний хоккеист оценил свою репутацию «грязного» игрока, поделился мнением о введении в КХЛ жесткого потолка зарплат в 900 млн рублей и рассказал о своей карьере в НХЛ, где он в середине 2000-х годов играл за «Тампу-Бэй Лайтнингс». — Как проводите время в самоизоляции? — Нахожусь за городом в Подмосковье. В принципе всё нормально — есть все условия для жизни. Конечно, находиться в таком режиме более двух месяцев не каждому по силам, но у меня все-таки незадолго до этого закончился сезон, который был длинным и тяжелым. Так что это время на карантине совпало с временем отдыха. — Функционально готовить себя к сезону удается? — Да, форму стараюсь поддерживать, чтобы после карантина быть максимально готовым к тренировкам и выходу на лед. Тем более я заранее оборудовал у себя тренажерный зал, и есть все условия для самоподготовки. — Ваш агент Шуми Бабаев в начале мая говорил, что новый контракт с «Витязем» на один сезон практически согласован. Когда ждать подтверждения? — Не знаю, вам лучше спросить у самого Шуми и руководства «Витязя». Пока формально мы не продлили соглашение, но надеюсь, сделаем это. Во всяком случае, Подольск для меня в приоритете в плане продолжения карьеры. В прошедшем сезоне меня всё устраивало в клубе — и отличный коллектив, и условия для работы. — Нет опасений, что новый потолок зарплат затруднит вам трудоустройство? Вы ведь и до него уже позапрошлый сезон провели вне хоккея, так и не найдя себе клуб… — Тогда на ситуацию очень серьезно повлияла моя травма. Я не думаю, что сейчас будут сложности. В конце концов, я не выдвигаю каких-то нереальных требований по финансам. Думаю, все хоккеисты, и я не исключение, прекрасно понимают, в каких сейчас условиях мы живем и какой теперь регламент. Так что у меня пожелания достаточно скромные. И вряд ли будут отпугивать клуб. — Как изменится лига с новым введением потолка? — Надеюсь, это приведет к выравниваю команд. Во всяком случае, позволит клубам с меньшими бюджетами биться в плей-офф топами. И не будет такого, как случилось в серии против СКА в этом сезоне, когда мы проиграли всухую (0:4). Да, почти зацепили последнюю игру, когда довели дело до второго овертайма, но все равно проиграли (2:3). Думаю, при новом потолке сможем если не выигрывать серии у таких команд, как СКА, то навязывать там борьбу, побеждать в одном-двух матчах и растягивать противостояние. Но это при условии, если потолок будет работать, а руководители клубов станут его соблюдать, а не искать какие-то лазейки для обхода. Хочется, чтобы в КХЛ это жестко контролировали. — Нападающий «Ак Барса» Михаил Фисенко говорил, что не стал бы в КХЛ драться только с двумя людьми — с вами и Александром Свитовым. Как вы сумели его напугать? — Да никто его не пугал (смеется). Я думаю, Михаил это сказал только, чтобы подчеркнуть уважение ко мне и Александру. Мы с Фисенко в хороших отношениях, и ни для кого не секрет, что сам он — боец очень серьезный. И способен постоять за себя на льду, если понадобится. — Он говорил, что в прошедшем сезоне было тяжело с кем-то подраться — большинство игроков, которым Фисенко предлагал это сделать, отказывались. У вас та же ситуация? — Честно говоря, я не ставил перед собой такой задачи. Ни в прошедшем сезоне, ни раньше. Просто обо мне сформировался такой стереотип — любитель подраться. Но это точно не то, к чему я постоянно стремлюсь. И надо сказать, что правила игры в КХЛ такие, что особо не подерешься. Нет и, наверное, никогда не было у нас такого, как в Северной Америке, когда можно устроить драку, и это даже где-то одобряется в угоду зрелищности и шоу. У нас, если ты зачинщик подобного противостояния, то почти гарантированно садишься на скамейку штрафников. Иногда до конца игры и с последующей дисквалификацией на матч минимум. Поэтому здесь, наверно, если хочешь подраться, надо реально договориться с кем-то из хоккеистов противоположной команды, одновременно снять перчатки и начинать биться. В другом случае это только во вред себе и своему клубу. — То есть, на ваш взгляд, ваша репутация грубого игрока преувеличена? — Это точно не то, к чему я стремился на льду. Никогда не хотел кому-либо нанести травму, но хоккей — это жесткий вид спорта. И так получилось, что из-за пары инцидентов в карьере обо мне сложилось такое мнение. И почти любой стык с моим участием преподносился так: Артюхин опять собирается ломать людей. — Вы имеете в виду, что вам аукнулись эпизоды в сборной весной 2011-го и травма динамовца Янне Яласваары, которого вы избили в 2013 году? — Да, те истории были самые громкие. И по ним меня до сих пор судят. — Их можно было избежать? — Ну, в сборной как это было сделать? Когда на Евротуре перед чемпионатом мира в матче с финнами просто разбили голову Жене Бирюкову, трудно было не реагировать. Вот команда и вступилась за своего партнера. Причем я ведь даже не трогал Рууту (Туомо Рууту. — «Известия»), который нанес травму Бирюкову. Я вмешался в эту драку, только чтобы разнять людей, и начал оттаскивать их. А в итоге подано было так, что я трех финнов бил (Микко Койву, Сами Леписте и Ансси Салмелу. — «Известия»). Но я лишь пытался оттащить их от наших парней, чтобы прекратилась драка. А то, что было на самом чемпионате мира в Братиславе, когда на групповом этапе играли с Чехией… Считаю, что те силовые приемы, которые я применил, не выходили за рамки нормальной борьбы. Так же посчитали и судьи, дав мне всего два малых штрафа за весь матч. А то, что потом говорили чехи, — это уже вопрос не ко мне. — А эпизод с Яласваарой? — Тут готов согласиться, что был не прав. Но наносить ему травму точно не хотел. Просто сорвался, поскольку он сам был довольно «грязным» игроком. И в том матче «Динамо» — СКА он наносил мне удар в спину, а я решил ответить. Однако, повторюсь, травмировать его точно не было никакого умысла. — Когда вы позднее играли за «Динамо», вам удалось это объяснить болельщикам бело-голубых? — Я был готов это объяснять, поскольку никогда не испытывал неприязни ни к клубу, ни к его игрокам и болельщикам. Другое дело, что, наверное, тут каждый остался при своем. — Вас очень фанатично защищал Вячеслав Быков, говоря, что вы интересный и технически оснащенный хоккеист, а псевдоспециалисты относятся к вам как к второсортному тафгаю. Много тренеров, помимо Вячеслава Аркадьевича, воспринимали ваши игровые качества? — Да мне вообще грех жаловаться на доверие тренеров и их отношение к моим игровым качествам. Были люди, старавшиеся использовать мои габариты и требовавшие силовой манеры. Но немало наставников также старались раскрыть меня в игровом плане. Кроме упомянутого вами Быкова, к таковым отнесу Михаила Григорьевича Кравеца. Еще работая в штабе СКА, он часто повторял, чтобы я старался больше играть в хоккей и не заострять внимание на силовых действиях. То же самое слышал от него и сейчас в «Витязе», когда он уже стал главным тренером. А Милош Ржига вообще часто ругался, если я излишне увлекался борьбой. И на этом список не заканчивается. Всех не перечислить — даже боюсь обидеть тех, кого не назвал. — А ведь говорят, в Северной Америке Кравец сам умел жестко сыграть? — Да, этого ему не занимать. Но в «Витязе» он ориентировал команду совсем на другое. Чтобы не стеснялись играть в атаку, проявлять свои креативные качества. Хотя и бороться на каждом углу площадки, в рамках правил, конечно, тоже надо обязательно. Всё это вместе и привело к тому, что мы показывали достаточно интересный хоккей, особенно в первой половине сезона. — Самый популярный вопрос любому представителю «Витязя»: что с командой случилось в октябре после блестящего старта? Трудно избавиться от ощущения, что всё сложилось бы по-другому, не случись обмена в СКА Александра Самонова, Артема Швеца-Рогового, а затем и Миро Алтонена… — Конечно, те обмены повлияли на ситуацию. Все помнят, как отлично играл Самонов в начале сезона, хотя Илья Ежов тоже был надежен в воротах. Но потеря двух центров такого уровня, как Артем и Миро, — это очень серьезно. Всё равно что тебе руку отпилят. Ведь звенья наигрывались в межсезонье на тренировках, а затем проверялись в контрольных матчах. А тут тренерам пришлось все перестраивать по ходу чемпионата. Бесследно такое пройти не могло. Но могу сказать, что никто в «Витязе» не опустил руки, и самоотдача у каждого из нас была до самого конца сезона. Просто сложно оказалось удержать заданную на старте планку после таких потерь. — Вам тяжело было вновь адаптироваться к КХЛ после полутора лет вне игры? — Я все-таки в тот период поддерживал форму. И в «Витязе» игроки, тренеры и руководство помогли быстро освоиться и подготовиться. К тому же я бы не сказал, что в последние сезоны уровень игры в КХЛ повышается. Большого прогресса нет. Не заметил особой разницы между тем, что было, когда играл за «Динамо» в сезоне-2017/18, и тем, что увидел сейчас, когда выступал за «Витязь». Другое дело, что я в ходе предсезонки получил травму, поэтому пропустил старт и входил уже по ходу. Отсюда несколько скомканные первые игры. Но по ходу чемпионата набрал форму и чувствовал себя комфортно. — Для себя отмерили, сколько еще собираетесь играть? — Нет, таких планов не строю. Иду от сезона к сезону, от игры к игре. Пока чувствую силы выступать, буду продолжать это делать. — Вы могли подольше поиграть в НХЛ? — Когда в 2010 году второй раз возвращался в Россию, варианты в НХЛ были. Но я тогда посчитал, что надо как-то поменять обстановку и двигаться дальше. Решил, что в КХЛ больше шансов на прогресс. Тем более, переходил в СКА, клуб с большими амбициями. И, в общем, не пожалел об этом: попал в сборную, сыграл на чемпионате мира. Сейчас думаю, что мог попробовать еще задержаться за океаном. Но тогда уже посчитал, что исполнил мечту, ради которой долго и много работал, — выйти на лед в сильнейшей лиге. Это было сделано, поэтому спокойно вернулся в Россию. — Кстати, почему вы не поехали в Суперлигу во время большого локаута и сезон-2004/05 провели в АХЛ? — Я хотел съездить в Россию, пока в НХЛ не играли матчи. Но запретил тогдашний генеральный менеджер «Тампы». Сказал, что я нужен здесь, в фарм-клубе, чтобы был постоянно в форме и готов в любой момент сыграть, если сезон все-таки стартует. Поскольку был на контракте, возразить не мог. В итоге тогда поиграть в Суперлиге смогли только ребята, находившиеся в статусе свободных агентов. — Тренировавший вас в «Тампе» Джон Торторелла — колоритный человек? — Это, по-моему, всем очевидно. Очень яркий мужик и отличный тренер. Думаю, один выигрыш Кубка Стэнли с «Тампой» о многом говорит. Но Джон и сейчас отлично работает в «Коламбусе». Я ему очень благодарен за то, что поверил в меня, очень много со мной работал и дал шанс в НХЛ. — Он вас видел силовым форвардом? — Да, поскольку в первых трех звеньях места были заняты — очень уж серьезные мастера там играли. Так что от меня с моими габаритами требовали больше силовой игры. Но Торторелла в этом смысле мне доверял и всегда поддерживал меня. — Сергей Бобровский после перехода во «Флориду» рассказывал, что в этом штате можно встретить аллигатора в любом водоеме. Вы их видели, когда выступали за «Тампу»? — Конечно. Не могу сказать, что они прямо свободно ходят везде. Но иной раз заметишь, как прячутся где-то в кустах около водоема. И там все к этому спокойно относятся. — Там хоть есть от них заграждения? — Не видел. Мне кажется, там все как-то сами понимают, куда можно идти, а куда лучше не соваться. Да и аллигаторы не особо куда-то вылезают из мест своего обитания. |
|