1 ноября 2011 года. 
Михаил Бирюков: Лучше делать свое дело потихоньку, молча // hotice.ru

Маргита СПРАНЦМАНЕ

Михаил Бирюков снова вызван на Евротур, снова на Кубок Карьялы. Очень многое придется Бирюкову доказать как новому тренерскому штабу сборной России, так и самому себе. (Вторая часть интервью)

Кто такой Бирюков, которого мы знаем? Во-первых, вратарь, взявший золото на чемпионате мира в Квебеке. Во-вторых, вратарь, довольно неубедительно выступивший в прошлом году на Евротуре.

— Эксперты в прошлом сезоне говорили, что «молодой Бирюков не справился с давлением, присущим международным матчам». Это после Канады-то?
— К прошлому сезону у меня была большая пауза в международных соревнованиях. В 2008 году, когда мы выиграли у канадцев финал чемпионата мира, я участвовал в Евротурах — пусть играл немного, но всегда находился в команде. А потом — два года перерыва. Конечно, провалил первый этап Евротура...

— Одни вратари открываются только при полном доверии тренера, другим надо постоянно наступать на пятки. Вы какой?
— Дайте подумать. Вспоминаю «Динамо», где я не сумел полностью себя показать. Там играл Виталик Еремеев — человек со стальными нервами. Он выступал за клуб одиннадцатый сезон. Вот тебе дают время, ты замечательно проводишь два-три матча, а потом выходит он и несколько игр подряд стоит «на ноль». Тяжело было конкурировать с Еремеевым. Наверное, мне важнее чувствовать, что тренер делает основную ставку на меня — так было в ХК МВД.

— Встречался вам такой тренер — чтобы доверял полностью, без сомнений?
— Это однозначно Андрей Хомутов, у которого я играл в «Динамо». Раз уж зашел такой разговор, хочу поддержать Андрея Валентиновича, которого «Барыс» отправил в отставку. Пусть не опускает рук. Он в прошлом великий игрок, замечательный человек, обладающий всеми качествами главного тренера. Пока у него не все получается, но повторю — пусть держится.

— Отчего такое трепетное отношение к Хомутову?
— Родители у человека одни, но Хомутов стал моим хоккейным отцом. Он мне в большом спорте дал дорогу в жизнь.

— Но ведь Сергей Шепелев доверяет вам, кажется, не меньше?
— Такого доверия, как от Хомутова, скорее всего, я больше нигде не встречу. С тренерским штабом «Югры» у нас хорошие отношения, но честно скажу, что хотел бы играть больше. Мое игровое время меня не всегда устраивает.

— В «Югру» вы ехали не в лучшем настроении.
— Действительно, для меня это был большой шок. Уйдя из московского «Динамо», я получил несколько предложений, но все большие клубы просили подождать. Оставался один надежный вариант — Ханты-Мансийск. Агент торопил: «Пора решать, скоро предсезонка». Я был в большой депрессии по этому поводу.

— Знали хоть, где такой Ханты-Мансийск на карте?
— Нет! Не хотел ехать туда ни за какие деньги. Не стану скрывать — доходило до того, что я звонил в Высшую лигу, в «Молот-Прикамье». У меня остались хорошие отношения с тренером Николаем Анатольевичем Ваниным, он мне очень помог в свое время в Перми. Я просил взять меня в команду на два-три месяца, надеялся, что за это время где-нибудь в КХЛ освободится место. Всеми правдами и неправдами сопротивлялся отъезду в «Югру».

— Но пришлось подчиниться обстоятельствам?
— Да, и сейчас я ни капли не жалею. Сначала подписал контракт на год. После первого сезона мы с клубом по обоюдному согласию могли попрощаться. По итогам прошлого чемпионата у меня были варианты перехода, и, поверьте, неплохие. Но я подписал новый контракт с «Югрой».

— Решились, значит, и дальше играть вдалеке от столицы.
— Знаете, опять вспоминаю московское «Динамо». Там руководство клуба создавало для игроков такие условия, какие мало где найдешь, ребята были отличные. Но не было результата. Это оставило на душе не очень хороший отпечаток. А в «Югре» результат был, я много играл, несколько очень неплохих матчей провел. Поэтому, когда закончился первый сезон, даже не подумал о переходе. Сейчас у нас коллектив немного поменялся, но ничего страшного. Работаем дальше.

— Чтобы попасть в сборную из «Югры», надо играть лучше, чем вратарю московского клуба?
— Недавно обсуждал это с товарищем, который работает тренером вратарей. Он в шутку сказал: «Миш, тебе в Москву надо. Заходишь в Интернет — а там сплошные интервью игроков столичных клубов». Но для меня популярность не самоцель. Если бы я любил говорить о себе, то действительно играл бы в Москве.

— Может, зря вы так? Смотрите, Брызгалов после каждого матча раздает интервью, болельщикам это нравится.
— Мне кажется, что людям быстро надоедают красивые слова. Пока команда наверху, есть результат, такие статьи еще читают. Но когда начинается яма, самому человеку становится стыдно за свои громкие слова. Лучше делать свое дело потихонечку, молча.

— Чтобы попасть на чемпионат мира, вам необходимо как минимум переиграть Константина Барулина. Это реально?
— (Пауза.) Для начала мне нужно получить то игровое время в клубе, на которое я рассчитываю, и оправдать его. Тогда можно и на чемпионат попасть.

— Если бы тренер вратарей сборной Владимир Мышкин захотел с вами посоветоваться, на какие сильные стороны Михаила Бирюкова вы бы ему указали?
— Никогда в прессе не сказал про себя ни одного хорошего слова и не собираюсь этого делать сейчас. Положа руку на сердце, скорее рассказал бы тренеру о слабостях Бирюкова. Если он сам найдет во мне что-то положительное — буду рад, но выпячивать этого не стану.

— Ваш прошлый сезон у многих в памяти. Отлично отыграв регулярку, в плей-офф вы уступили место в воротах голкиперу сборной Латвии Эдгару Масальскису. Почему так вышло?
— Вам кажется, что Масальскис меня переиграл?

— Он был признан лучшим игроком «Югры» в плей-офф.
— Я понимаю еще, если бы мы дошли до полуфинала... Хорошо, это ваше мнение. Я про себя отвечу, ладно? Во второй половине сезона я заболел гриппом с небольшими осложнениями. Тогда же узнал, что меня вызывают на Матч звезд и во вторую сборную. Наверное, я неправильно поступил тогда по отношению к своему клубу — не долечился, поехал на Матч звезд. Подумал, что это, может, моя первая и последняя возможность.

— После Питера была вторая сборная?
— Да. Мне показалось, что тренеры не поймут отказа. Мол, на этап Евротура он поехал, а как за вторую сборную выступать — заболел. Я представил, что Быкову скажут — мол, Бирюков не приедет из-за гриппа, так чуть сквозь землю не провалился от стыда. Подумал: нет, в любом состоянии, что бы там дальше ни было, поеду. Ведь я всегда говорил, что готов играть хоть в третьей сборной. Для меня национальная команда — это ориентир.

— Простите, но чем больной вратарь способен помочь своей сборной?
— Слушайте дальше. С Матча звезд я попал прямиком на тренировку, а еще через два дня выяснилось, что ни Барулин, ни Кошечкин поехать на очередной этап Евротура не могут. Мне позвонили — «Будешь играть ты». Что я мог ответить? Мне только что температуру сбили, но не станешь же ныть, раз уж находишься в расположении сборной!

— Так и играли — с температурой?
— Нет, врачи хорошо сработали, поставили меня на ноги. Но после возвращения в Ханты-Мансийск у меня началась такая ужасная яма... Первый матч после перерыва мы провели в Ярославле, проиграли 1:7. Вспоминаю свое состояние: у меня темно в глазах было, полный упадок сил. Потом пошло-поехало. Чувствовал, что нужна пауза хотя бы дней пять, чтобы восстановиться и поработать в зале. А времени не было даже на тренировку. Вот вам и объяснение, почему я не сыграл в плей-офф.

— Михаил, вам это ваше повышенное чувство ответственности не мешает в жизнь?
— Да нет. В детстве я вообще-то был «пофигистом», забывал про все, опаздывал. Но родители как-то с этим справились.

— Поделитесь их рецептом.
— Это надо у папы спросить, но характер он мне действительно изменил. Например, несколько дней назад мне позвонили из Лиги, попросили провести автограф-сессию в Риге. В 13.30 меня должен был встретить водитель. Когда я сел в машину, этот парень сказал: «Ну ты и пунктуальный». Я глянул на часы: правда, ровно 13.30.

— Наверное, с дисциплиной у вас тоже все в порядке.
— Все мы со своими тараканами. Когда мне говорят в резкой форме «Миша, сейчас ты будешь делать то-то!», у меня это вызывает отторжение. Я назло буду делать наоборот. Черта характера такая. Сам осознаю, что иду против себя — лучше промолчать и поступать, как сказано. Но все равно упираюсь и делаю наоборот, пусть даже сам себе этим наврежу.

— Во вратарской жизни много стрессов. Как справляетесь с ними?
— Вдали от дома тяжело найти внутреннее равновесие. Но я уже одиннадцатый год живу вдали от семьи, привык. Клин клином вышибают, поэтому в трудные моменты иду в тренажерный зал, в бассейн, на лед. Надо нагрузить себя как следует, и плохие мысли уходят. Мне в такое время главное не сидеть без дела.

— Слушаю и понимаю, что вы, пожалуй, очень семейный человек.
— Мне двадцать седьмой год пошел, но я по-прежнему эмоционально очень зависим от родителей. Помню время, когда отец трудился на двух-трех работах. Бабушка рассказывала, что в семье иногда денег даже на хлеб не было. Но я этого никогда на себе не чувствовал, даже когда стал вратарем. У папы не было хороших часов или кроссовок, мама ходила в одном платьишке, зато у Миши всегда лучшая форма, клюшки, тренеры.

— В такой семье трудно остаться «пофигистом».
— Лет в шестнадцать я осознал все, что сделали для меня родители, и захотел как можно скорее помочь им стать независимыми людьми. Не особенно свои намерения афишировал, но когда подписал первый профессиональный контракт, отдал деньги семье. Мне и теперь важно, чтобы у мамы и папы было все нужное.

— В сентябре Владимир Мышкин в докладе ФХР сообщил, что из 52 вратарей КХЛ всего 27 россиян, причем основных — только семеро. В чем проблема, по-вашему?
— Вы говорите «проблема», а я не вижу проблемы. Если бы не Владислав Третьяк, настоявший на введении лимита на вратарей-легионеров, была бы у нас не проблема, а настоящая катастрофа. Помните, Владислав Александрович хотел поставить условием, чтобы в России играли только наши вратари? Произойди это, сейчас тренеры в сборной головы бы сломали, выбирая голкиперов на чемпионат мира. Но после введения лимита в России много хороших ребят открылось. Получается, где-то они есть, кто-то их воспитывает.

— Беда-то не в лимите, а в доверии, про которое вы сами постоянно вспоминаете.
— Я понимаю тренеров клубов, от которых требуют результата. Если побед нет, тренер начинает думать: «Гляди-ка, меня ведь могут уволить», поэтому делают ставку на вратарей с опытом выступления в НХЛ и АХЛ. В этом плане большой респект Милошу Ржиге за Илью Ежова. В этом сезоне человек не побоялся положиться на молодого русского вратаря. Побольше бы таких тренеров и таких поступков! А посмотрите, как Алексей Мурыгин заиграл в этом сезоне. Он что, хуже Яна Лашака? Возможно, не лучше, но однозначно и не хуже.

— Внимательно следите за молодыми вратарями?
— Про Ежова я давно слышал, еще по Высшей лиге, поэтому не удивился. С ним сейчас очень сильный тренер вратарей работает, Юсси Парккила. Еще мне очень нравится Леша Волков из московского «Динамо». У этого человека большой потенциал, он может быть первым номером в любой команде нашей лиги. Особенно после школы «Витязя» — сколько там работы у человека было, представляете? Если бы Волков играл постоянно, имел бы место в сборной.

— Почему вы заказываете вратарскую форму в Риге? Что, в России проблема найти поставщика?
— Да, очень большая проблема. В Москве работало представительство Bauer, я им заказал форму, а они взяли и пропали на полтора года.

— С деньгами пропали?
— К счастью, нет, только с заказом. Люди просто не шевелятся. Лично для меня большой задачей было найти человека, который помогал бы мне с формой. Ведь каждый год на рынке появляются какие-то новинки. Все более легкое и удобное. Хочется быть в курсе дела.

— Что заказали на этот раз?
— Пока присматриваюсь. Когда поставщик показывает мне новинку, я первым делом захожу на информационные ресурсы НХЛ и проверяю, кто из североамериканских вратарей играет в этой экипировке. Смотрю фотографии и видео, что да как. Когда приезжаю в Ригу, стараюсь потрогать образцы, разобраться. Но основную форму на сезон заказал уже в начале марта, оставалось только созвониться с заводом насчет цвета кожи — это я сделал позже, когда продлил контракт с «Югрой».

— За время вашей карьеры вратарская экипировка стала легче?
— Намного! Смешной случай расскажу. Несколько лет подряд я ездил на сборы к шведскому тренеру Майклу Ленеру. Среди его воспитанников — Хенрик Лундквист из «Рейнджерс», у него занимаются Костя Барулин и Виталий Коваль. Года полтора назад Ленер как-то сидел рядом со мной в раздевалке. Смотрел-смотрел, как я надеваю форму, потом выругался по-своему, содрал с меня всю экипировку и выкинул вон. Сказал: «Миша, ты выиграл чемпионат мира, а одеваться на матч не умеешь!»

— Не обиделись?
— Представьте на минуту, что я — уже взрослый дядечка, вратарь. Но не обиделся, нет. На следующий день мне привезли новый комплект формы, заказанный Майклом. Он показал, как ее правильно надевать и застегивать. Он просто не мог понять, как я не знаю элементарных вещей. Я долго пытался объяснить, что меня никто этому не учил. В детстве папа помогал, а потом я одевался, как привык — вроде удобно, и ладно. А тренер высчитал на мне все до миллиметра! За последние два года я много нюансов узнал от этого человека.

— На качестве игры эти нюансы сказываются?
— Скорее, на психологии. Я сейчас уверен в своей форме. Ведь чем скандинавы и американцы от нас отличаются? Уверенностью! Мне тренер вбил в голову такое же отношение. Теперь я знаю, что с моей формой в порядке, и если я буду хорошо работать, она мне принесет удачу. И вот я весь окрыленный иду на лед!

— Есть у вас вратарские истории, которую обычно рассказываете в компании?
— Не очень люблю рассказывать, ухожу в себя. Мне больше нравится послушать людей со стороны.

— Разговоры на трибунах тоже любите послушать?
— Это ужасно.

— Ужасно потому, что смешно?
— Нет, там не до смеха. В прошлом году, когда «Югра» вылетела из плей-офф, дома в Ярославле я пошел посмотреть игру между «Локомотивом» и рижским «Динамо». Карел Рахунек позвал меня в ложу для семей игроков, но я решил, что лучше посижу с отцом и его другом на трибуне. Первую игру продержался до конца, на втором матче перебрался на другое место, но там окончательно не выдержал, с третьего периода ушел. Слушать разговоры невозможно! Народ у нас страшно матерится. Понимаю, конечно, что это способ выплеснуть адреналин. Но я ходил в Англии на футбол и видел, что болельщики могут иначе выказывать свои эмоции. У нас же почему-то уши вянут от нецензурной речи, особенно в Москве. Жены и матери игроков просто уходят с трибун, не выносят. Не понимаю, почему так происходит — менталитет такой, что ли...

— Бороться с этим можно?
— Не знаю. В том же Ярославле негатива меньше, чем в Москве, хотя и там не каждый выдержит на трибуне. Взять Ригу — тут я, к счастью, на трибуне еще не сидел, почти всегда играл в воротах. Но если бы на всех стадионах КХЛ было, как в Риге — громко, весело и позитивно, было бы отлично.

— Ну что же, приезжайте в Ригу на Матч звезд.
— Буду очень стараться.