Форвард сборной Беларуси и "Нью-Йорк Айлендерс" рассказал о здоровье и планах на будущее.

Перед стартом матчей за Кубок Стэнли "Прессбол" пообщался с единственным белорусом в НХЛ Михаилом Грабовским.

— Расскажи, как здоровье?

— Здоровье — нормально. С каждым днем все лучше. Случилось небольшое сотрясение мозга, даже временная потеря памяти. После того столкновения до пяти утра ничего не помнил. Сейчас уже лучше, правда, головные боли остались. Внутричерепное давление тоже поднимается. Оно то уходит, то снова повышается. Спустя несколько недель после травмы вышел на лед, начал кататься, но вскоре прекратил — стало плохо. Вот опять стал на коньки, вроде нормально все. К плей-офф хотелось бы, естественно, восстановиться. Все от головы зависит. Такая травма, что... Ты не контролируешь, что с ней происходит. Можно, конечно, отдыхать больше, но непонятно, помогает это или нет. По руке или по ноге все видно — как они заживают, какова динамика, а здесь...

— Голова, как известно, предмет темный — исследованию не подлежит. Американская медицина тебя сильно опекает?

— Врачи тесты делают почти каждый день. Спрашивают, болит ли голова. По двадцать вопросов задают.

— Примерную дату возвращения в строй говорят?

— Полной конкретики пока нет. К плей-офф железно надо восстановиться. Уже не так много осталось до его начала. Я в Кубке Стэнли только раз играл — с Торонто в 2013-м. Безусловно, есть большое желание опять окунуться в эту атмосферу. Однако в любом случае жизнь на травме не заканчивается. Я еще молодой, здоровье тоже важно. Можно форсировать возвращение, но только усугубить травму.

— Помнишь момент, когда получил удар?

— Неприятно, конечно, вышло. Не был готов к силовому приему. Получил шайбу в центре площадки, думал, никого вокруг нет, а Нюстрем подловил. Но все что ни делается — к лучшему. Верю, что травмы только помогают стать сильнее.

— Подобное повреждение у тебя уже было в нынешнем сезоне.

— Да, в этом году что-то не везет. Но первая травма — в матче с "Сан-Хосе" — немного другая. Я не получал сотрясения мозга, зато выбил плечо. Если б оно не болело, быстро бы вернулся на лед.

— Как складываются отношения с тренером Джеком Капуано?

— Нормальные, рабочие отношения. У каждого свои взгляды на хоккей. Для меня коуч придумал новую роль — играть на фланге. В каких-то матчах я помучился, в каких-то хорошо справился. Но команда в целом выступает успешно, значит, тренер принял правильное решение. У Капуано много положительных качеств, которые помогают нам играть сильнее. Он умело управляет коллективом, со всеми ребятами замечательные отношения, тренер поддерживает здоровый микроклимат. Не важно, выходишь ты на лед в данный момент или нет — мы все остаемся единым целым.

— Матчи "Айлендерс" предпочитаешь смотреть вживую?

— Разумеется, почти на каждой игре бываю. Правда, не всегда получается посмотреть с трибуны. На арене совсем немного мест, где хоккеисты могли бы спокойно расположиться. Раньше можно было пойти в ложу, куда никто не покупал билеты, а сейчас на хоккей не попасть. Банально негде сесть. Приходится оставаться в раздевалке у телевизора. Там еще и сигнал запаздывает. На картинке еще гола нет, но ты уже знаешь, что наши его забили, — слышишь рев зрителей.

— На трибуне с болельщиками смотреть — не вариант?

— Сложно будет. Люди начнут подходить, просить автографы, задавать много вопросов. Так у меня голова никогда не пройдет.

— Тебя здесь на улицах узнают?

— Не так часто, как в Торонто. Все еще зависит от того, как играешь. С моей статистикой кто меня узнает? А на арене, понятно, замечают. Все, кто туда приходит, разбираются в хоккее.

— Следишь за своей статистикой?

— Куда ж без этого! Статистика у хоккеиста всегда с ним — в рюкзачке за спиной лежит. Но есть еще командные показатели. Если клуб выигрывает — это главное. А в нынешнем сезоне "Айлендерс" побеждает регулярно. По крайней мере чаще, чем год назад.

— Если бы еще соседи-конкуренты из "Рейнджерс" не так успешно играли...

— Почему же — болельщикам так интереснее. Две команды постоянно рубятся. Атмосфера на дерби сумасшедшая. Я еще, может, не до конца прочувствовал это, потому что пропустил пару встреч. Но вообще мне против "Рейнджерс" всегда нравилось играть. С ними у меня и статистика хорошая. И Лундквисту не раз забрасывал.

— Есть в НХЛ вратарь, которого особенно трудно "пробить"?

— Персонально у меня неудобных нет. Из последних противостояний запомнился Василевский — молодой парень из "Тампы". Ему было тяжело забросить. Тот же Бен Бишоп неплохой голкипер.

— С Кулеминым у тебя по-прежнему большая дружба?

— Да, мы с Колей как братья фактически. С ним не соскучишься. Сколько же лет вместе играем: пять в "Торонто", сейчас в "Айлендерс"... У нас один и тот же агент, мы хотели вместе перейти в одну команду. Люди, которые нас брали, знали об этом. Поэтому все получилось.

— Раздражает, что партнеры по звену у тебя постоянно меняются?

— Не то чтобы раздражает. Это рабочий процесс, в принципе мне со всеми удобно. Непривычно то, что не играю в центре. По сути, лучшие мои качества, которые шлифовал всю жизнь, сейчас не используются. Но опять же, если команда выступает успешно, значит, все решения правильные — и на краю я больше полезен. Вообще в "Айлендерс" семь или восемь центральных нападающих. Поэтому, видимо, команда и играет хорошо. Центр все-таки и защищаться умеет, и атаковать.

— Про скорый переезд в Бруклин в команде что-нибудь говорят?

— Пока об этом речи нет. В основном все обсуждают строительство нового тренировочного стадиона в Лонг-Айленде. Не могли никак решить, где его строить, но вроде недавно подписали последние документы и процесс наконец запустился по полной. Тренироваться, скорее всего, будем здесь, а играть — в "Барклайс-центр". Мы там уже принимали "Нью-Джерси" в выставочном матче перед началом сезона. Арена в Бруклине, конечно, больше похожа на баскетбольную, но, думаю, и нам там будет хорошо, и атмосфера не подкачает. В общем, будет где с "Рейнджерс" зарубиться.

— Еще играя в Вашингтоне, ты признавался в интервью, что не прочь переехать в Нью-Йорк.

— Не помню, чтобы такое говорил. Но поиграть в Нью-Йорке действительно хотел. Меня всегда привлекал этот город. Манхэттен, Бруклин — эти районы очень нравятся.

— Бывший мэр Нью-Йорка миллиардер Блумберг на работу ездил в метро. Ты в подземку спускался?

— Про Блумберга это правда, что ли? Ну, я-то до работы на метро не доберусь. Мы и живем, и играем в Лонг-Айленде — в сорока минутах езды от Манхэттена на машине. Про нью-йоркский метрополитен мне и сказать особо нечего. Знаю только, что он очень старый.

— В Лонг-Айленде где живете?

— В небольшом городе — называется Розлин. Там тихо и спокойно — снимаем дом. До океана пять минут на машине. Тишина, мне нравится, а за шумом всегда на Манхэттен можно приехать. Там есть все, что необходимо в этом плане.

— В город часто удается выехать?

— Когда играю, свободного времени мало. А сейчас его больше — выбираемся иногда с женой покушать, погулять по парку. С детьми реже получается. У нас есть няня, девушка с Украины, которая смотрит за малыми, когда мы с Кэтлин куда-нибудь отлучаемся.

— О'кей, Нью-Йорк тебе нравится. Что скажешь о других городах, где играл: Монреале, Торонто, Вашингтоне?

— В Торонто прошли лучшие годы, вне зависимости от результатов команды. В итоге мы все-таки попали в плей-офф, достигли того, к чему стремились. Монреаль тоже запал в память — там до сих пор много друзей. В Вашингтоне у меня был big experience, то есть очень полезный опыт игры с Овечкиным, Бэкстремом — ребятами, которые забивают много, хорошо атакуют. А Нью-Йорк — это сейчас моя новая дорога.

— В Вашингтоне есть где погулять...

— О, безусловно. Мы и гуляли, хотя, может, не так много, как хотелось. Например, в музеи с детьми ходили — их там много и все бесплатные. Правда, в Белом доме побывать не довелось. Только снаружи видел. Зато в Капитолий заходил.

— В Нью-Йорке тоже полно достопримечательностей. Говорят, на Брайтон-Бич отличная русская кухня...

— На Брайтон-Бич пока не были. А вот на Манхэттене доводилось кушать — в "Мари Ванне", в "Онегине", грузинский ресторан хороший есть.

— Клубы?

— Редко, потому что некогда. В "Онегине" вечером чуть-чуть потанцевали.

— Детей на какие-то шоу водили?

— Пока не получается. Все хотим сходить на бродвейский мюзикл — "Король Лев" или "Аладдин". Но, знаешь, купить билеты — проблема. Их никогда нет в наличии, быстро раскупают. По 500 долларов за квиток как-то не хочется платить. Тем более дети еще маленькие, не понимают всего толком.

В ближайшее время, кстати, собираемся в Museum of Natural History. На динозавров посмотреть. Я пока не играю, надо пользоваться моментом. Правда, и у детей уже на первом месте — спорт: хоккей, фигурное катание. Поставил малого на лед недавно, тренируется потихоньку. Катается два раза в неделю. Один раз с персональным тренером, затем в общей группе. Джаггеру три года, но он занимается с детьми, которым по четыре-пять лет. Самое интересное, что я его не заставлял. Сын сам хочет кататься, с клюшками постоянно возится. Если пожелает и дальше хоккеем заниматься, я только "за". Главное, чтобы ему нравилось.

— Что дочка?

— У нее фигурное катание. Плюс музыка, гимнастика. Ей четыре года. Пока выбирает, что больше нравится. Оба ходят в детский садик, но в следующем году отдадим Лили в pre-school, дошкольную группу.

— Почему решил назвать детей североамериканскими именами?

— Лили — русское имя. Вернее, славянское — Лилия. Джаггер... Ну, это потому, наверное, что мы все — папа, я и жена — любители музыки. Решили, что Джаггер — отличный вариант. Имя необычное — это главное.

— Для тебя принципиально, чтобы дети разговаривали по-русски?

— Конечно, я хотел бы, чтобы они знали язык. Но понимаю, что, живя в Северной Америке, хорошо его выучить им будет трудно. Хочу чаще привозить их в Беларусь, чтобы хоть там практиковались. Здесь это получается редко — только когда в гости приезжают родные. Тогда дети пытаются говорить по-русски, но затем, наверное, все забывают.

— В семье используете английский?

— В основном. С родителями, понятное дело, говорю на русском. Если они что-то не понимают из нашего с женой диалога — перевожу. Кстати, Кэтлин выучила русский и спокойно на нем общается, не теряется. У нее способности к языкам, еще и французский знает.

— Отец сопровождал тебя в турне с командой...

— Да, я тогда играл и набирал очки. Когда папа приезжает, всегда лучше выступаю. Надеюсь, на плей-офф он опять подъедет.

— Ты бы хотел, чтобы отец жил в Штатах?

— Я только "за". Но у него есть обязанности в Беларуси — бабушка, дедушка, за которыми нужно смотреть, заботиться. Папа, может, и сам хотел бы переехать, но пока останется на родине.

— Вы-то с семьей наверняка в Америке останетесь на ПМЖ?

— Не знаю, пока трудно сказать. А вдруг я в сборной в будущем стану работать? Или тренировать получится? Можно в принципе и за океаном жить, и в Беларусь приезжать. Сидеть на одном месте — точно не мое. Привыкли уже с женой к кочевому образу жизни. От детей также зависит многое. Где они будут ходить в школу, в университет...

— Про тренерское будущее ты серьезно сказал?

— Пока не думал, чем займусь после завершения карьеры. Хочу еще поиграть какое-то время. Но, надеюсь, вне хоккея не останусь. Тяжело даже представить, как без него жить. Могут, конечно, появиться другие хобби. Однако сегодня их нет, и не хочется забивать голову посторонними мыслями. Просто когда профессионально играешь в хоккей, надо концентрироваться только на нем. Иначе ничего не добьешься. Вот сейчас у меня травма — нет-нет да задумаешься поневоле о чем-то другом. Затем приходишь на арену — и твои мысли уже не здесь, ты переносишься в другой мир. Так нельзя. Поэтому стараюсь выкинуть все лишнее из головы — и начинаю тренироваться и думать только о том, как бы поскорее восстановиться. В противном случае недолго и потеряться. Это проблема многих наших хоккеистов — появляются другие моменты, о которых они начинают думать, и это стопорит их карьеры.

— Имеешь в виду пресловутые соблазны?

— Не то чтобы даже соблазны. Другие увлечения, да и те же ночные посиделки, дискотеки... Если хочешь чего-то достичь, надо каждый день выходить на лед и усердно тренироваться.

— Тогда можно и до 43 играть, как Яромир Ягр. Ты бы хотел?

— В хоккее избежать травм очень сложно. А с ними до сорока не доиграешь. А вообще трудно сказать, как будет в моем случае. Хотелось бы, конечно, продержаться на льду до возраста Ягра. Не знаю, сколько он еще протянет, но, видишь, пока выступает на высоком уровне.

— Ты пожил и в Канаде, и в США. Заметил разницу между канадцами и американцами?

— Она есть точно. Канадцы не стремятся быть похожими на американцев. У них свой стержень. Могу сравнить места, где жил. Торонто — очень интернациональный город, там все народы соседствуют дружно, ничьи права не ущемляются. Нью-Йорк тоже многонациональный, однако, как мне показалось, здесь нет такой гармонии. Общий уровень жизни в Штатах выше, но социальные программы — медицинское страхование, система образования — в Канаде лучше. Ну а если сравнивать хоккей, то уровень его развития, безусловно, намного круче в Стране кленового листа. Здесь даже сравнивать нельзя. Тем не менее холодно и там, и там.

— Да, в этом году подмерзли мы в Нью-Йорке...

— Не говори. А с другой стороны, мне нравится снег. Главное, чтобы до мая не лежал. Чтобы поры года нормально чередовались. Хотя я в принципе в северных городах и играл всегда.

— Можешь представить свою жизнь во Флориде или, скажем, в Калифорнии?

— Ой, я соскучился бы по снегу... Когда был перерыв на "Матч звезд НХЛ", мы с семьей не в теплые страны поехали, а в Лейк-Плэсид. Хорошо время провели. На лыжах катались, на санках, в хоккей играли. Бабушка, дедушка, папа были, родственники жены. Замечательно.

— Праздники вы с семьей Кэтлин отмечаете? Или Кулемина за стол зовете?

— В основном с родственниками — моими и жены. С Кулеминым дни рождения вместе проводим.

— 31 января тебе исполнился 31 год. Хорошо погуляли?

— Ха, в этот раз вообще один отмечал. Так получилось. Игра была в Детройте, и мой отец прилетал туда вместе с Кэтлин — у нее там родственники. Они отметили мой день рождения 30-го, а я 31-го вернулся с командой домой. Папа и жена только через день прилетели. Так сам с собой и отметил.

— Давай представим: завтра клуб из КХЛ делает Михаилу Грабовскому щедрое предложение. Твоя реакция?

— Откажусь. Во-первых, у меня обязательства перед "Айлендерс". Во-вторых, хочу еще поиграть в НХЛ. Все-таки здесь выступают сильнейшие игроки мира. В КХЛ, думаю, еще успею вернуться. Хотя мысли о возвращении иногда возникают, когда хочется в хоккей поиграть, а не просто бегать по площадке. Так что не буду зарекаться. Когда пару лет назад в НХЛ был локаут и я выступал за ЦСКА, получил большое удовольствие. Замечательный был коллектив — и результаты соответствующие. В Минске сейчас тоже хорошая команда. Я не отказался бы когда-нибудь вернуться домой и поиграть там.

— Следишь за выступлениями "Динамо"?

— Всегда просматриваю результаты. "Юность" тоже не забываю — я же воспитанник этой школы. Было бы здорово, если бы "Юность" в КХЛ тоже когда-нибудь сыграла.

— Как относишься к натурализации североамериканских хоккеистов?

— Абсолютно нормально. Если это мастера высокого уровня, если они долго играли за белорусский клуб, пожертвовали время и здоровье, если хотят выступать за нашу страну и их любят болельщики, то почему не дать им такую возможность? Со мной Слава Федоренков будет спорить, но я считаю, что и для нашей молодежи так лучше — будет на кого равняться. Конечно, нельзя, как в клубе — сегодня подписать абсолютно нового человека, а завтра выпустить его за сборную. Но если он что-то принес Беларуси, поиграл здесь два-три года, то можно дать шанс. И сборной, естественно, тоже польза. Вот хороший пример. В прошлом году Лаланд был фактически третьим вратарем. Он не играл, потому что были Мезин и Коваль. А потом ему представился шанс — и парень доказал, что он хороший и надежный вратарь. В сборную просто так никого не берут.

— Назначение Дэйва Льюиса тренером национальной команды приветствуешь?

— Однозначно. Таких квалифицированных специалистов, как Дэйв, мало. Считаю, это хороший вариант для сборной.

— Контакт поддерживаете?

— А как же. Они приезжали в Штаты не так давно — глава федерации Рачковский, Антоненко, Льюис. Подписали договор по трансферу игроков, а заодно и со мной встретились. Посидели, поговорили о насущных проблемах белорусского хоккея. Очень приятно, что федерацию возглавляет человек, который реально заинтересован поднять его уровень. В принципе у нас в стране хоккею всегда уделялось большое внимание. Надеюсь, это внимание скоро принесет плоды — например, в НХЛ смогут закрепиться белорусские ребята.

— Но пока ты единственный белорус в сильнейшей лиге мира...

— Мы работаем над тем, чтобы здесь их было больше. Хочется верить, общими усилиями цели достигнем. На подходе много перспективных молодых парней, которые спокойно могут здесь выступать.

— Кого имеешь в виду? Евенко, Граборенко?..

— У них тоже шансы есть. Граборенко — талантливый парень. Все от него зависит. И раз он здесь, в Северной Америке, то рано или поздно шанс выпадет. Евенко — та же история. Но вообще я имел в виду ребят, которым по 15-16 лет и которые сейчас в Беларуси играют. Это поколение, которое выросло уже при внимании государства к хоккею. Все эти катки, кэмпы не должны пройти даром — ребята рано или поздно выстрелят. Видел, я выставил в инстаграм фотографию "Юности"-84? Это из тех времен, когда мы еще детишками были. Столько талантливых пацанов, откуда-то же они выросли — значит, были хорошие тренеры. Захаров нас тогда тренировал, Астапенко. Смирнов, Баранов и Красновский, когда помоложе были. Та команда вообще супер была. Если бы все остались в профессиональном хоккее...

— Кто, кроме тебя, из той команды еще играет?

— Только Костя Захаров. Ну и Денис Гроть, но он уже не белорус. Пару ребят в чемпионате Беларуси остались. Еще были такие Ерашов, Гоман, Петкевич. Но они уже, по-моему, закончили.