Лысенков П.

Второго февраля Артуру Ирбе исполнилось 44. Его жизнь разделена пополам. Первые 24 года он рос в Советском Союзе, дважды стал чемпионом мира со сборной СССР. Последние 20 лет Ирбе ярко проявлял себя как патриот Латвии – ходил на баррикады, нес латвийский флаг на Олимпиаде, обыгрывал Россию на ЧМ…

Спецкор «Советского спорта» встретился с Ирбе в Вашингтоне. Некоторые суждения Артура вам могут показаться спорными. Но каждый человек имеет право на свою точку зрения.

После матча мы с Ирбе сидели в раздевалке, прямо на месте Семена Варламова. Артур работает тренером вратарей в «Вашингтоне». Применения в рижском «Динамо» он себе не нашел и позже объяснил почему.

– Вообще-то я редко даю большие интервью, – сказал Ирбе.

– Я ни одного не нашел в российской прессе…
– …но у меня сын задержался в городе, поэтому время есть. С чего начнем?

– Начнем с Риги.

«В НХЛ Я ПРИНОШУ БОЛЬШЕ ПОЛЬЗЫ»

– Однажды вы оказались в такой же ситуации, как Евгений Набоков. Прибыли из НХЛ в Европу. Проблемы возникали?
– У меня – нет. Я ведь приехал в Ригу. И был уже разведенным. Семья не держала, в голове только хоккей.

Я очень ждал этого дня, когда вернусь домой. Чуть ли не главная мечта жизни! А у Женьки другая ситуация. Непросто играть в России, когда у тебя супруга из Америки.

– У латвийских болельщиков два главных кумира – Ирбе и Озолиньш. Если сказать о них что-то плохое, то и побить могут. Но меня удивила ваша фраза: «Для «Вашингтона» я теперь больше свой, чем для рижского «Динамо».
– Я провел 12 лет в НХЛ. Еще один сезон работал в профсоюзе игроков во время локаута. Я узнал не только игровую, но и менеджерскую сторону бизнеса. Очень люблю североамериканский хоккей. Маленькие площадки, идеальная организация дела.

Знаю, что «Динамо» – ведущий клуб КХЛ по маркетингу, отношению к хоккею. Но я оценил ситуацию и понял, что работать в «Вашингтоне» будет гораздо проще. Считайте это эгоизмом. Но я в НХЛ приношу больше пользы.

В Риге мне пришлось бы заниматься донкихотством. Многое хочется делать иначе. Но нельзя. Не лезь со своим уставом в чужой монастырь. Смириться? Биться с ветряными мельницами? Неинтересно. Хочу жить в гармонии с собой. Плюс семейная ситуация. Я в одиночку воспитываю сына. Ему 14 лет.

– А на что обиделись в «Динамо»? Фраза в ваш адрес звучит резко: «Ирбе подрывает престиж латвийского хоккея».
– Видимо, зацепили мои слова о том, что «Динамо» стоит сменить название. Оно ведь было придумано в советское время, когда клуб патронировал КГБ. Я это прекрасно помню. И тогда не было выбора – как назвали, так и играйте.

Но сейчас выбор есть. Мне казалось, рижское «Динамо» стоит переименовать. Например, в «Даугаву», как в футболе. Да мало ли имен?

Понимаю, с точки зрения бизнеса бренд «Динамо» проще продать российскому болельщику. Но это все-таки команда КГБ. И мне это не нравится. О чем я сказал вслух. И разворошил улей.

– Думаете, КХЛ больше нуждается в «Динамо», чем наоборот?
– Конечно! Ведь Рига – это окно в Западную Европу. Есть внутренние договоренности. Может, даже на уровне стран. Там же решается вопрос бренда.

Но лично я бы хотел выжать из этого как можно больше для Латвии. Прекрасно, что наши ребята играют в КХЛ. Но имей мы свое лицо, национальное название…

Я еще с совдеповского времени не скрывал, что мне нравится западный образ жизни. В том числе и в спорте. А сейчас получается, кто платит, тот и заказывает музыку. Но если мои слова кого-то раздражают – значит, я попал в точку.

«В ЖИЗНИ ГЛАВНОЕ – СВОБОДА»

– Вспоминая советское время… Вы ходили на баррикады в 1991 году?
– Мы выиграли чемпионат мира-89, который я начинал запасным голкипером. Первым тогда был Мыльников. В следующем году он же стартовал, но получил микротравму. Я занял его место, и мы снова взяли золото. Я был признан лучшим вратарем чемпионата.

Осенью 90-го сыграл в товарищеских матчах в Чехии. А потом началось новое время. Рухнула Берлинская стена, и у нас в Латвии поднялось народное движение за независимость и отделение от СССР.

И были баррикады… Недавно, 13 января, мы отмечали 20 лет со дня начала сопротивления в Вильнюсе, когда советские войска заняли телецентр. Тогда под танками погибло больше 10 человек…

В Латвии тоже начали строить баррикады. Безоружные люди защищали важные здания в Старой Риге – радио, телевидение, Госдуму. Меня поразили крестьяне, которые выставили свои тракторы и комбайны на пути у военной техники.

Хоккеисты тоже туда ходили. У нас даже отменяли тренировки.

– Ходила вся команда?
– Отдельные ребята. Тогда в рижском «Динамо» играло где-то восемь латышей, а остальные были приезжими. Многие пришли в клуб, чтобы отслужить армию.

– Олег Знарок тогда играл?
– Да. Но на баррикадах его не помню. Он все-таки из Челябинска… Русские ребята иначе оценивали ту ситуацию. Как и латыши. Полвека наша страна жила в страхе. Люди были запуганы ГУЛАГом, многих вывезли из Латвии после 45-го. Я потерял обоих дедов на той войне. Мои родственники уехали за рубеж, когда началась национализация.

С детства помню, как в Риге на пятиэтажках было написано большими буквами: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи». И портрет Ленина. Как в школе всех гоняли на демонстрации. Но я учился в хоккейном спецклассе и от этого увиливал.

– В 1991 году вас в сборную СССР звал Виктор Тихонов. Вы не откликнулись…
– Я гордился тем, что мог играть в советской сборной с такими мастерами. Помню, как впервые приехал в Новогорск и пошел на обед после первой тренировки. Стою с подносом, не знаю, куда сесть. Игорь Ларионов показывает столик: «Вот здесь свободно. Добро пожаловать!». К новичкам относились тепло.

Но когда мы побеждали на чемпионате мира, я не поднимал глаза на советский флаг. Во время гимна смотрел в лед.

Гимн и флаг – это святыни.К ним нужно проявлять уважение. Плеваться или демонстративно кричать – последнее дело. В прошлом сезоне мы играли с «Монреалем» в гостях, и канадцы освистали американский гимн. Приехал «Монреаль» в Вашингтон – люди начали аплодировать канадскому символу. Это было красиво.

Но я не смотрел на советский флаг. Это была моя форма протеста. И никто не скажет, что я не помогал сборной СССР.

На баррикадах в Риге меня спрашивали: «Артур, разваливается Советский Союз. Ты ведь не будешь играть за их сборную?» – «Конечно, я закончил». Тогда, в январе 91-го, я сделал свой выбор.

Потом было много наездов со стороны Тихонова и боссов рижского «Динамо». Если клуб готовил чемпиона мира, то большую премию получали начальник команды, главный тренер, руководитель Госкомспорта Латвии… Человек 6–8 сидели на моей шее. Но я не собирался отступать. Если у тебя нет принципов, ты вертишься, как флюгер.

– Вы с тех пор не общались с Тихоновым?
– Формально пересекались на мероприятиях. Много не беседовали… Да, мне было бы интересно вспомнить то время. Тихонов был выдающимся тренером, со своими методами. Давал результат. Но, с другой стороны, вряд ли Виктор Васильевич захочет об этом говорить. Некоторые моменты будут для него болезненными. Я уверен, Тихонов и сейчас живет своим советским прошлым.

– Трудно найти большего патриота Латвии, чем вы. Почему не идете в политику?
– Меня не раз звали во власть. Но не хочу потерять самого себя. Политика – вязкое и скользкое дело. Есть линия партии. Ее нужно поддерживать. А я не привык ходить по линии. Я в ответе только перед своей совестью. И давно понял, что в жизни самое главное – свобода.

Когда у тебя есть деньги, ты можешь быть независимым. Наступают себе на горло те, у кого проблемы с финансами. Я к их числу не отношусь.

«Я ОТДАЛ ВСЮ ДУШУ СБОРНОЙ ЛАТВИИ»

– Вы работаете в «Вашингтоне», чтобы завоевать свой первый Кубок Стэнли?
– Конечно. Это большой стимул в карьере. Несколько лет назад я снова приехал в НХЛ. Не хотел, чтобы мои знания пропали.

Когда повесил коньки на гвоздь, у меня два года внутри все кипело. Я вообще не смотрел хоккей. Так было легче переносить эту ломку. А потом понял, что надо вернуться в любимый спорт. Теперь уже как тренер вратарей.

И нужно было дать сыну хорошее образование. Он ведь родился и вырос в Америке, жил с мамой после развода… В Латвии учиться неплохо, но я хотел дать своему ребенку большее.

По идее, работу в НХЛ я начал искать из-за сына. Сейчас он учится в вашингтонской школе. Играет в хоккей. Он поздно попал в этот спорт. Раньше занимался гольфом, теннисом, футболом. А сейчас ребенок меня упрекает: «Отец, почему ты в детстве не гнал меня на лед?» – смеется Ирбе.

Но гнать детей никуда не нужно. Мой папа, бывший легкоатлет, хотел сделать меня бегуном. А я – в хоккей. «Сын, тебе сломают ноги, будут шрамы и кровь». – «Пусть я стану инвалидом! Но хочу заниматься тем, что люблю».

– Какой команде вы отдали всю душу? «Динамо»? «Сан-Хосе»? «Каролине»?
– Сборной Латвии. Но я так много отдал ей души, что играл не всегда блестяще. Если говорить о клубах – то «Сан-Хосе». Это как первая любовь – первые матчи в НХЛ, успех, признание. Чувство, что играешь в настоящей команде. В 1994-м мы победили «Детройт» в Кубке Стэнли. Верили, что можем горы свернуть.

А в 2002-м мой старый друг Игорь Ларионов в третьем овертайме третьего матча финала забил мне гол. Тогда «Детройт» стал чемпионом, а Ларионов выпустил вино «Triple overtime». Странно, что моей фотографии нет на этикетке, – улыбается Артур.

Мой путь в хоккее не был усыпан лепестками роз. Я – не Патрик Руа и не Мартин Бродо. В каждом клубе приходилось царапаться и бороться за место первого вратаря. Многие в меня не верили. «Куда он лезет со своими 174 см?» Я часто считался дублером, но вытеснял из «рамки» мастеров. Значит, с характером все было в порядке.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Артур ИРБЕ

Родился 2 февраля 1967 года в Риге.

Рост 174 см. Вес 85 кг.

Дважды чемпион мира в составе сборной СССР (1989, 1990).

Лучший вратарь ЧМ-1990.

Финалист Кубка Стэнли-2002.

Дважды участник матча «Всех звезд» НХЛ (1994, 1999).

Знаменосец Латвии на Олимпиаде-2006.

В мае 2010 года введен в Зал славы ИИХФ.

Выступал в рижском «Динамо» (1986–1991), «Сан-Хосе» (1991–1996), «Далласе» (1996–1997), «Ванкувере» (1997–1998), «Каролине» (1998–2003), Риге-2000 (2005), «Зальцбурге» (2006), СК «Рига 20» (2006), «Нитра» (2007).

Провел 568 матчей в НХЛ, одержал 218 побед (33 – «на ноль»). Плей-офф – 51 матч и 23 победы.

Сейчас работает тренером вратарей в «Вашингтоне».