Павел Лысенков 

Вчера защитнику «Сент-Луис Блюз» и ведущему колонки «Наш человек в НХЛ» Александру Хаванову исполнился 31 год. Накануне я созвонился с Сашей и от всей редакции поздравил его с праздником.

ХОККЕЙ – НЕ РАБОТА

— В НХЛ ты уже третий год. Этот сезон сложнее или легче предыдущих?
— Все идет достаточно гладко и хорошо. По сравнению с дебютным сезоном играть стало проще. Уже знаешь, куда бежать и что делать. Наверное, это опыт.

— В первом сезоне отсутствие этого опыта сильно мешало? Шишек много набил?
— Шишек в этом чемпионате, кстати, намного больше. Еще не было матча, чтобы у меня ничего не болело. Первый сезон получился более нервным, все было в новинку. Сейчас в этом отношении куда проще. А в чисто игровом плане особой разницы нет.

— После того как из-за травмы выбыл ведущий защитник «Блюз» Крис Пронгер, твоя роль в команде изменилась?
— В какой-то мере да. Хотя бы потому, что игровое время увеличилось. А говорить о своей роли в команде мне трудно. Пусть меня со стороны оценивают. Лично я особой разницы не ощущаю.

— Ставишь перед собой конкретные задачи на каждый чемпионат или цель одна – наслаждаться хоккеем, выступая в НХЛ?
— Честно говоря, цель перед собой никогда не ставлю. Если ты вышел на лед – не важно где, в России или Северной Америке, — надо провести матч как можно лучше. Что из этого получается, не мне судить.

— Для тебя хоккей – наркотик или работа?
— К спорту как к работе я точно не отношусь. Наркотик? Это будет ясно, когда завершу карьеру. Если будет «ломать», значит, точно наркотик (смеется). Пока хоккей мне приносит только удовольствие. Любимым делом стараюсь заниматься от души, а не по принуждению.

— Определение «хоккей – моя жизнь» к тебе применимо?
— Вряд ли. Хоккей – очень большая часть моей жизни, но далеко не вся.

В НХЛ ЧЕРЕЗ МИСИ

— О чем ты мечтал в детстве, когда занимался спортом?
— Удивительно, но я никогда не мог представить, что буду играть в сборной страны или попаду в НХЛ. Наверное, реально оценивал свои хоккейные способности. Конечно, мы ходили на тренировки мастеров, смотрели на них с открытыми ртами. Но о большом хоккейном будущем я не мечтал. О том, что могу стать профессиональным хоккеистом, начал задумываться только в институте.

— Не жалеешь, что отдал пять лет МИСИ? Институт важен в жизненном плане, но для спортивной карьеры эти годы, наверное, можно считать потерянными?
— Это совсем не потеря, а очень большое приобретение. В то время в МИСИ хоккейное дело было организовано очень профессионально, во многих дублях и фарм-клубах такого не встретишь. Мы не рассматривали хоккей как работу, только как удовольствие. У нас была очень сильная команда и замечательный тренер – Николай Семенович Эпштейн.

— Сложно было разрываться между институтом и спортом? Учеба из-за хоккея не страдала?
— Ни в коей мере! Одно дело абсолютно не мешало другому, а, наоборот, гармонично дополняло, развивая тебя как студента и как спортсмена. В хоккейном плане МИСИ был уникальным институтом, других таких не знаю. Здесь заслуга Эпштейна, конечно, огромная. Только человек с большой любовью к хоккею и энтузиазмом в душе может заниматься любимым делом на таком уровне. В организации, где люди порой вставали на коньки только в институте! Так, у нас был вратарь, который начал всерьез кататься, когда стал студентом. Но он играл с опытными ребятами: я, например, занимался хоккеем в «Динамо» с семи лет, Миша Иванов и Стас Ткач воспитывались в «Спартаке»… Было жутко интересно смотреть на эту команду, наполовину составленную из начинающих любителей. Не знаю, как к этому относился Николай Семенович, ведь он пришел из большого хоккея, практически из высшей лиги! Эпштейн всегда считался одним из лучших тренеров в стране, стоял у истоков этого вида спорта. Без него, думаю, наш хоккей потерял бы очень многое. Не могу понять, как он находил для себя стимул тренировать людей, которые в принципе были забракованы для большого спорта. Тренер с мировым именем работал с институтской командой. Какой-то нонсенс!

ГЛАВНОЕ — ЖЕЛАНИЕ

— Ты можешь представить, что будешь играть в хоккей до 40?
— Вряд ли. Не хочу, чтобы хоккей перерос для меня в трудовую повинность. Если будут силы и желание, с удовольствием останусь. Но если почувствую, что устал и не хочу этим заниматься, уйду. На мой взгляд, честнее будет забить гвоздь в стенку и повесить на него коньки.

— То есть в хоккее желание – самое главное?
— Однозначно! Без этого играть не имеет смысла, потому что в ином случае ты обманываешь себя и болельщиков.

— Можешь представить себя в роли тренера?
— Пока совершенно не представляю. Это неблагодарная и нервная работа. Я не настолько устойчивый и спокойный человек, чтобы руководить коллективом из 20—30 человек.

— Ты ведешь в газете колонку «Наш человек в НХЛ». Нравится заниматься хоккейной аналитикой? В будущем хотел бы стать журналистом?
— Это вполне реально. После завершения карьеры не хочется сидеть на какой-то работе с девяти до пяти. Надо заниматься творчеством, которое даст возможность делать то, что нравится, но в то же время не будет отнимать много времени. Главное, чтобы моя жизнь не превратилась в скучную рутину. Это то, чего я боюсь и чего очень не хочу.

— Как ты расслабляешься и отдыхаешь по ходу сезона?
— Я достаточно ленивый человек, чтобы в свободное время, грубо говоря, пойти кататься на лыжах (смеется). Расслабляюсь дома на диване, но и походы на улицу иногда бывают. Не очень люблю активный отдых, во всяком случае, пока идет сезон.

«БЛЮЗМЕН» О МУЗЫКЕ

— День без музыки представить сложно?
— Сейчас музыки стало намного меньше: дочка родилась, ей нужна тишина. А так музыка, конечно, должна быть. Она создает настроение. Вообще, это удивительная штука. Не имея никакого визуального представления, по крайней мере, в оригинале, она возбуждает в тебе море эмоций. Это колоссальное достижение цивилизации.

— Сам играешь на музыкальных инструментах? Гитаре, например?
— Не играю, но всегда хотел научиться. В «Динамо» был период, когда очень хотел играть на пианино. Но, видимо, в моем возрасте научиться уже тяжело. Кстати, две недели назад к нам в команду пришла бумага о том, что много ребят в лиге заказывали гитары и пианино от «Гибсона». Раз «Гибсон» пользуется в НХЛ такой популярностью, то фирма решила сделать большие скидки для хоккеистов. Я заказал две гитары – электрическую и акустическую, и когда они придут, то, может, их куплю. Не для себя – для друзей или каких-то событий. Пусть гитара на стене висит. Когда соберется компания, у людей, которые умеют и хотят играть, будет возможность сделать это в собственное удовольствие.

— А почему сам не учишься? Играть на бытовом уровне — дело не очень сложное. В команде есть у кого музыкальный опыт перенять?
— У нас многие ребята инструменты заказали. На гитаре вроде бы никто не играет, но желание, получается, у всех есть. Может, возьмем пару уроков у профессионалов, посмотрим, что из этого получится.

— В самой музыкальной команде лиги можно и группу собрать. Гитаристы будут, осталось клавишника и барабанщика найти…
— Ударники у нас уже есть. У Брента Джонсона и Рида Лоу дома барабаны стоят (смеется).

РАДИКАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

— Некоторые наши хоккеисты говорят, что по завершении карьеры будут разрываться между двумя континентами – жить в Америке и России. Ты однозначно вернешься в Россию?
— Не знаю, как насчет того, что однозначно, но Америка слишком далеко. Чтобы родителям приехать из Москвы в Сент-Луис, надо потратить день: 10 с половиной часов до Нью-Йорка, потом пересадки, зал ожидания… Часов через 20 как раз доберешься. Далеких планов не строю, но если после НХЛ в Европе поиграю, то дом можно там купить. Будет прекрасная возможность ездить, например, во Францию, жить в своем доме месяц, а потом вернуться в Россию. Но такой мысли, чтобы остаться на постоянное жительство в США, у меня даже не возникало.

— Твоя жизнь с рождением дочки сильно изменилась?
— Абсолютно! Мы говорили о музыке – ее стало меньше. Сна тоже не хватает (смеется). Когда с командой летим в другой город, то думаешь: «Вот, в дороге наконец отосплюсь». Но через день уже начинаешь сильно скучать по жене и ребенку. Хочется подержать дочку в руках, посмотреть ей в глазенки. Жизнь меняется радикально, причем в лучшую сторону.

– 30 января – разгар сезона. В свой день рождения тебе матчи, наверное, особо удаются?
— В хоккейном плане день рождения меня никогда не радовал. В прошлом сезоне «Сент-Луис» выиграл в Вашингтоне, но личная статистика оставляла желать лучшего. Еще год назад, в Бостоне, я провел чуть ли не худший матч в чемпионате. К тому, что день рождения отмечаешь на выезде, уже привык. В России, помню, в Тольятти его встречал. Мой батя говорит, что день рождения – это событие, которое перестает быть праздником после 14 лет. Это важное явление в твоей жизни, но не очень приятно осознавать, что ты стал еще на год старше.

НАША СПРАВКА

Александр Хаванов, защитник.
Родился 30 января 1972 года в Москве.
Рост 188 см. Вес 93 кг.
1993–1996 – СКА (Санкт-Петербург), 1996 – HPK Hameenlinna (Финляндия), 1996—98 — «Северсталь» (Череповец), 1998—2000 — «Динамо» (Москва). Чемпион России 2000 года. С 2000 –го – в «Сент-Луис Блюз». В 1999-м выбран на драфте «Блюзменами» под общим 232-м номером. В регулярном чемпионате НХЛ провел 207 матчей, набрал 68 (17+51) очков.