– Как-то вы сказали: «Хоккей – импровизация. Игра должна идти от души». После 20 сезонов в профессиональном спорте удалось сохранить это «от души»?

– Удалось. Я еще получаю от хоккея удовольствие, поэтому и цепляюсь за каждое предложение. Хочется еще побыть в раздевалке с ребятами. Тут такая атмосфера… Пока я не готов менять ее на офис или на что-то еще. Мне нравится быть в команде. Это такая специальная аура, которая присутствует на протяжении всей моей жизни. Поэтому я и продолжаю и хочу еще год поиграть в хоккей, поиграть в «Спартаке». 

– Какой матч в последнее время вызвал у вас наиболее яркие эмоции? 

– Прошлый сезон получился у меня скомканным, сложным – я приехал только в январе. Трудно было найти работу, в НХЛ ведь тогда локаут был, много игроков и канадцев, – и шведов – появилось в КХЛ. Пришлось долго ждать... Так что, наверное, самые большие эмоции у меня вызвала победа над ЦСКА здесь, в Сокольниках. Много народу пришло нас поддержать, а ведь это для нас всех очень важно: мы ведь стараемся сейчас возродить «Спартак», вернуть людей на трибуны. И ребята все выложились, мы выиграли! Я понимаю, ЦСКА тот матч не очень-то нужен был, но для нас именно та игра стояла особняком.

– Из ЦСКА вы уезжали в НХЛ, в ЦСКА возвращались. Сейчас эти четыре буквы вызывают какие-то чувства у вас? 

– Все поменялось: если раньше коренной цээсковец никогда не пошел бы ни в «Динамо», ни в «Спартак», и наоборот, то сейчас большие деньги в спорте и хоккее, и я уже ничему не удивляюсь. ЦСКА, после того как подписал соглашение с «Роснефтью», стал монстром нашего хоккея. Как «Ак Барс», как «Салават»… Тяжело тягаться с ЦСКА в финансовом вопросе. А играют сейчас не столько за любовь к хоккею, сколько за деньги. Конечно, переживаю, много в ЦСКА осталось тех, с кем я играл, – Сергей Федоров сейчас там генеральный менеджер, – и одним глазком я наблюдаю за ними.

– Мы тут в YouTube набрали Slava Kozlov, и сразу выскакивает ролик, где вы четыре шайбы забрасываете за «Детройт» «Монреалю» в 1995-м… 

– И все четыре в пустые ворота...

– Да ладно, на все вкусы шайбы… 

– Вратарь «Монреаля» Патрик Руа после этой игры поругался с руководством. А четыре шайбы… Такие пасы, как Ларионов, мало кто отдавал.

– Свои матчи часто пересматриваете?

– Практически никогда. Но как-то мне тренер еще в «Детройте» подсказал: «Когда не можешь долго забить, включи диск с нарезками своих удачных матчей». Он мне и кассету сделал специальную, чтобы вспомнить, как полезть на ворота, как шайба может отскочить. Но, честно признаюсь, как переехал в Россию, последние три сезона не смотрел. Я вот только буллиты смотрю до сих пор – мне интересно, как исполняют, как вратари играют.

– Есть ли какой-то вид спорта, который вы смотрите, в который играете помимо хоккея?

– Футбол. Я, кстати, не только буллиты люблю, но и пенальти тоже – мне психологические дуэли нравятся. Что еще… Волейбол, гандбол. Все виды спорта, которые не показывали в Америке, я сейчас смотрю с удовольствием. Теннис обожаю. В баскетбол мы играем в подготовке хоккейной. А еще меня все уговаривают в гольф попробовать, но мне скучно ходить часами по полю. Да я лучше кросс пробегу или на велосипеде покатаюсь, хотя бы какая-то физическая нагрузка. А гольф – это свежий воздух и бизнес. Пока до такого я еще не дошел.

– Когда заходит разговор об игровых стилях, то в качестве противоположностей часто называют Месси и Криштиану Роналду. Вы за кого? 

– В таком выборе я – за Месси. Мне вообще «Барселона» нравится как команда. А сборная Испании последних лет – это эталон футбола. Да, Месси и Криштиану Роналду – прекрасные игроки, но больше всех мне нравится Хави. Это такой игрок, на котором строится все. Он может не такой забивной, но через него идет вся игра. Можно сказать, Хави – стержень и в «Барселоне», и в сборной Испании.

– Кто в хоккей играет, как футбольные «Барселона» и сборная Испании?

– Наша «Русская пятерка» в «Детройте» так играла. Кажется, что мы делали пас ради паса, но на самом деле все не так просто. Две вроде необязательные передачи друг другу, но в это время кто-то открывается, возникают варианты для развития атак. Пас – и кто-то переместился, пас – и кто-то провалился. Все это дает возможность контролировать игру. Почему мы хоккеисты раньше летом играли в футбол, а зимой в хоккей: футбол помогает мыслить на площадке. Та же «стеночка» ведь распространена и в хоккее, если ее использовать, можно даже не обыгрывать никого один в один: отдал шайбу – открылся и получил ее обратно.

– Вы скучаете по временам «Русской пятерки»? 

– Мне повезло, что я застал эти времена, что я был частью той команды. Я знал: когда-то «Дет­ройт» выиграет Кубок Стэнли, и всегда боялся, что меня поменяют. Так и случилось. Считаю, мне повезло, хотя бы два Кубка Стэнли я завоевал. Я многому научился у этих ребят: Славы (Фетисова. – Ред.), Игоря (Ларионова. – Ред.), Сергея (Федорова. – Ред.), Вовки Константинова. Каждый день я чего-то черпал у них. Не говоря уже о том, что там кроме русских были и Пол Коффи и Стив Айзерман. Мне грех жаловаться, я играл в хорошей команде с хорошими хоккеистами и прекрасными людьми.

– Сейчас общаетесь?

– С Сергеем Федоровым виделся, со Славой Фетисовым – на матче «От чистого сердца», Игорь вот в Детройте сейчас живет. У каждого своя семья… С Вовой Константиновым в мае обедали в Детройте.

– Можете представить себе ситуацию, что вся «Русская пятерка» соберется вместе? 

– Была такая возможность. 1 января должен был матч состояться на открытом стадионе в Детройте, но его отменили из-за локаута. Говорят, в этом году будет: «Детройт» против «Торонто». Если все удачно сложится, надеюсь, увидимся, если руководство «Спартака» отпустит. Я только в детстве играл на открытом воздухе, а тут при аудитории в 30–40 тысяч матч состоится.

– Если вернуться сейчас в прошлое на двадцать лет назад, помните, что удивило вас больше всего в НХЛ? 

– Это так давно было – 1992 год. Полные трибуны на каждой игре меня удивили – по двадцать тысяч зрителей.

– Правда, что в Детройте была такая традиция – бросать на лед настоящих осьминогов?

– Активно кидали. Мне даже на перчатку один раз попал такой. Пришлось менять – она пахла и не отстирывалась. А потом осьминогов этих запретили. Но вряд ли из-за запаха. Я так думаю: потому что, пока их уберут, время идет, и матч затягивался. И еще не все из них долетали до площадки – часто на зрителей приземлялись. 

– Осьминог – ведь это маскот «Ред Уингз», у которого и имя есть: Эл, кажется… 

– На самом деле Эл Саботка – водитель машины для заливки льда, он до сих пор в Детройте работает. Эл выбегал на лед с лопатой и грузил этих осьминогов. И не только лопатой, а еще и руками, и размахивал ими над головой. Зрители, конечно, были в восторге. Возможно, потому теперь такое имя носит и талисман.

 – Вы как-то признались, что радость после завоевания первого Кубка Стэнли у вас была огромной. Что запомнилось особенно?

– Вся обстановка вокруг команды. Весь Детройт ждал победы. Помню, мы очень чувствовали этот ажиотаж, особенно когда команда вышла в финал. Люди все-таки ждали 42 года (до 1997 года «Детройт» выигрывал трофей в 1955-м. – Ред). Так что второй Кубок – это здорово, но первый для меня все равно остается особенным. Хотя, может, это только мое ощущение, может, я успокоился потом. Многие ведь не выигрывают Кубок Стэнли, выступают 15–20 лет, и не везет. А ведь это хоккеисты намного круче, чем я. А еще мне запомнилось, как мы привезли Кубок в Москву. Было очень плотное расписание, возили в ЦСКА, на Красную площадь. Почти не спали мы тогда, но народу нравилось. 

– Чемпионские перстни носите? 

– Раза два надевал на командные вечера. А так лежат они в сейфе красивенькие. 

– Вы необычный хоккеист: у вас в послужном списке победы в плей-офф и НХЛ, и КХЛ. Что чувствует игрок, который выигрывал Кубок Стэнли, когда поднимает над головой Кубок Гагарина?

– Что сказать, тоже трофей и тоже приятно. Но у меня здесь было наоборот: второй Кубок Гагарина для меня ценней и престижней. Все-таки в «Динамо» я прошел предсезонку, провел с ребятами весь сезон, а не пришел на Юрьев день, как в «Салавате» на последние два месяца. Хотя приехать и сразу выиграть, тоже сильно.

– В 2008-м и 2009-м было два ярких финала: «Детройт» – «Питтсбург». И там и там выступают россияне. Симпатизировали больше «Детройту» или «Питтсбург» тоже радовал? 

– Конечно, порадовался, что «Детройт» выиграл, а потом выиграл «Питтсбург», Женя Малкин и Серега Гончар. Чем больше русских выиграет Кубок Стэнли, тем лучше. У меня такая политика. 

– В КХЛ организаторы уделяют большое внимание подбору музыки. Обращаете внимание, находясь на льду, на то, что играет в паузах?

– Приятно, когда хорошая музыка и когда хорошие колонки. Но, думаю, музыка не столь важна, народ хочет ходить на хорошие стадионы, сидеть на хороших местах. Комфорт прежде всего. 

– А качество хоккея?

– Хотелось бы, чтобы люди ходили на хоккей, любили его и понимали, но Москва, например, такой город, где много развлечений. В других-то городах хоккей намного популярней.

– Вы смотрите матчи сборной России? 

– Очень редко. Чемпионат мира – это май, а значит, отпуск.

– В Сочи высоки шансы нашей команды на золотые медали?

– Высоки. По сути, выиграть надо всего три матча: четвертьфинал, полуфинал и финал.

 – Лучшая хоккейная арена в России…

– …«Мегаспорт», где никто не играет. А еще есть арена в Питере. Но я считаю, для СКА сейчас она уже маленькая. 

– Каким хоккейным приемом вас до сих пор можно удивить?

– Хоккейным приемом? Можно. Видели, как дети буллиты исполняют? Я тут недавно смотрел на YouTube, что делает какой-то канадский мальчик. Или, помните, как финн Гранлунд в полуфинале чемпионата мира-2011 нашим забил? Я стараюсь повторить на тренировках, но все время шайба соскакивает. 

– Есть ли вратари, которым вы всегда особенно любите забивать?

– Раньше вратари маленькие были, легче было. Сейчас более габаритные ребята. А сами ворота-то прежние остались. Не просто так НХЛ уменьшила амуницию, зрелищность нужна. Болельщики голы хотят увидеть, а не футбольный счет 1:1 или 0:0.

– «Симпсонов» смотрели?

– Знаю, есть там серия про меня. Кто-то даже спрашивал: «Почему они используют твое изображение?» 

– История-то там не очень оптимистичная. Хоккеист Козлов играет за спрингфилдских «Изотопов». Он дарит Лизе Симпсон клюшку с автографом, из которой потом выползают «злые русские жуки домоеды» и съедают дом.

– Слышал, но так и не посмотрел. Как-то нет у меня ощущения, что это связано со мной.

– Как вообще к русским хоккеистам в Америке относятся?

– Сначала был негатив: якобы русские играют хорошо в регулярном чемпионате, а в Кубке Стэнли выглядят не очень. Там ведь как, за матчи в плей-офф зарплату не получаешь, есть какие-то бонусы, но они по сравнению с твоим контрактом смешные. И пока мы не завоевали трофей, такой шлейф разговоров тянулся: «Русские не хотят играть, они здесь не выросли, они не понимают чемпионского духа». Хотя по себе знаю, я ни о чем подобном никогда не думал, выходил и выкладывался. 

– Правда, что вам принадлежит фраза: «В НХЛ разборы полетов не приняты». Неужели двери никто в раздевалках не крушит и все одинаково спокойно реагируют и на неудачи, и на успехи?

– В разных командах по-разному. В «Детройте» никто не кричал, просто люди делали выводы и на следующий сезон кого-то уже в команде не было. В «Баффало» тренер Линди Рафф проповедовал закрытый хоккей. Меня тогда на Гашека обменяли, ну и я не вписывался в их игру, пошли конфликты, травма. В «Атланту» потом еще раз поменяли. А там новая команда, не хоккейный город. Хозяева любили баскетбол. Их, собственников, во- обще девять человек было, и ни одного, кто бы любил хоккей. Мы один раз только в плей-офф вышли, а потом команда в Винипег переехала. В Атланте Олимпиада была – в целом город хороший, но не хоккейный. Я там до сих пор живу. Однако после окончания карьеры хотелось бы остаться в хоккее. Думаю, в России легче будет найти предложение, чем там. Но кем я буду, определюсь позже: скаутом, тренером, еще кем-то. Агентом вот только не буду – точно не мое. 

– Можете себя представить в офисном костюме?

– А я люблю костюмы. У меня их много осталось в Атланте, иногда даже хочется надеть и выглядеть красиво. Но не в метро. Оставил до лучших времен. 

– Продолжите, пожалуйста, фразу: Америка для меня – это…

 – …место, где я провел свою молодость. 

– А Россия?

– Россия – мой дом.