|
Реклама в Интернет * Все Кулички |
|
Илья Михеев: «Получив порез, даже не успел испугаться» 4 марта 2020 года. Алексей Шевченко. "Спорт-Экспресс". Интервью с Ильей Михеевым о травме, игре за «Мэйпл Ливз» и адаптации в Канаде. — Илья, когда вы возвращаетесь на лед? — После операции восстановление занимает 90 дней. Это все, что я могу сказать. — Тогда поговорим о травме. Мы все видели этот ужасный момент во время игры против «Девилз». Вы сильно испугались? — В тот момент — нет. Порез я почувствовал, но что именно случилось, толком и не осознал. Только потом в больнице мне сказали, что повреждены сухожилие и артерия. Но тут же сообщили о сроках восстановления. — Успокоили? — Ну да. Вы знаете, мне с самого начала сказали, что после операции все будет нормально. — То есть, серьезного риска не было. — Главное, что не был задет нерв, тогда бы были сложности. — Говорят, что вами занимался один из лучших хирургов Америки. Как общение с ним? — Там столько врачей было! Вы поймите, в тот момент у меня все в голове было перемешано, а вокруг люди что-то говорят. Мне помогли с переводчицей, так как значения многих терминов я просто не знал. Там много вопросов, на которые я по английский не смог бы ответить. Скажу, что я чувствовал заботу окружающих, мне во всем помогли сотрудники больницы, клуб. — Генеральный менеджер клуба отправился с вами в госпиталь. — Да, и провел рядом все время, что я там находился. Был и клубный физиотерапевт Джонни. Но мне пришлось бы очень непросто одному, ведь мы были в поездке, причем, короткой. В Нью-Джерси мы прилетели в день матча и после игры должны были отправиться домой. У меня с собой был паспорт и два телефона. — Не в форме приехали в больницу? — Нет, что-то, конечно, пришлось разрезать, но я успел переодеться. Если говорить о заботе окружающих, то потом скажу об этом отдельно, когда уже выйду на лед в официальном матче. — Я видел, что вы уже катаетесь. — Но травма такая, что форсировать восстановление не надо. Лучше уж переждать, чем выйти на площадку раньше и ухудшить свое положение. Но, конечно, очень хорошо, что все идет по плану. — Страшно было, когда вы первый раз взяли клюшку? — Нет, все нормально. Никакой боли я не почувствовал. Да и вообще, хорошо, что я вообще смог взять клюшку в руку. — Согласен. — Понятно, что мне было не слишком комфортно в первые дни. Первое время рука была постоянно в статичном положении, нагружать ее было нельзя. Но это не самые большие проблемы, к тому же они решаемые. Слабость присутствовала. — Сколько вы носили повязку? — Почти месяц. Надо было, чтобы после операции все зажило. Очень тяжелое время. Первое время нельзя было тренироваться, чтобы не потеть и не повредить шов. Но потом я как-то быстро привык ко всему. Единственная сложность была в завязывании шнурков. Поначалу помогали, а потом все это надоело, и я заправлял шнурки в обувь. — В одном из интервью вы сказали, что стали читать детективы. На русском? — Да, но авторы иностранные. У меня есть книга на английском про Сидни Кросби, я делаю попытки почитать на языке оригинала, но это пока для меня сложно. — Вы не можете тренироваться, играть. Трудное время для хоккеиста. — Помогло то, что ко мне в Канаду приехали родители, я проводил время с ними. А потом уже стало можно ходить на стадион, тренироваться и уже занятость стала гораздо серьезней. Когда ты в списке травмированных, то работать приходится гораздо больше. — Никита Зайцев говорит, что травмированные игроки в «Торонто» не соприкасаются с командой. — Думаю, что это везде так. Расписание просто не совпадает. На стадион ты приезжаешь гораздо раньше, чем остальные. У тебя совершенно иное расписание. Тут даже не надо специально ничего обговаривать, просто у тебя начинается другая жизнь. — Шрам-то хоть как выглядит? — Да нормальный шрам, не слишком страшный. — Как-то теперь измените свою экипировку? — Да, теперь я буду носить специальные накладки, которые будут защищать запястья. — Давайте поговорим о хоккее. У вас был период, когда вы не набирали очков чуть ли не двадцать матчей. Что это было? — Думаю, что ничего страшного не случилось. Да, был непростой период, но это легко можно объяснить. Эмоции от первых игр схлынули, начались рабочие будни, а быстро привыкнуть к новым условиям невозможно. — Другой вид спорта? — Хоккей такой же, но другие размеры площадки, и партнеры совершенно другого уровня. Правда, есть и плюсы. Если поначалу тебе кажется, что все очень хорошо бегут, ты не понимаешь, как играть в такой ситуации, то потом проходит и это. Многие вещи делаешь уже на автомате. — Вас много хвалят, мы к этому привыкли. А часто ли вас критикуют? — Не было такого, чтобы прямо меня выделяли и начинали ругать в раздевалке. Какие-то советы, какие-то мелочи. Чаще всего по позиции, которую должен занимать в тот или иной момент. Ничего серьезного. — Какая у вас типичная ошибка? — Чтобы я постоянно в чем-то ошибался? Такого нет. Рабочие мелочи, но это нормально. Не скажу даже, что у меня как-то сильно поменялись обязанности на льду даже по сравнению с тем, когда я был в «Авангарде». — В выходите в первой бригаде меньшинства. Вы вообще в меньшинстве много времени проводите. В принципе, по поводу результативности можно и не спрашивать. — Но я же все равно остаюсь форвардом, который нацелен на ворота. Забивать надо. — Помните матч против «Вегаса»? Вы делаете передачу своему партнеру, а голкипер соперников Флери в футбольном прыжке ловит шайбу. — Сумасшедший момент. Я, отдав шайбу, как раз уехал на позицию и видел его прыжок. Вау, думаю. Как это получилось-то? — В КХЛ такого нет. — Чтобы вратарь так прыгал — не помню. Но зато помню, как Вилле Покка вытащил шайбу из ворот. — Всегда интересно, как меняется жизнь хоккеиста после переезда в Северную Америку. У вас более насыщенный календарь, а свободного времени больше. — Да, больше. Научился экономить силы, энергию. Но это не означает, что сразу после тренировки я иду домой, сижу там и ничего не делаю. Нет, удается и погулять, посмотреть. Даже на выезде стараюсь погулять, когда есть возможность. Мы два с половиной дня провели в Ванкувере, там погулял. Но он чем-то похож на Торонто. В Вашингтоне хотелось бы время провести побольше. — Чем вы занимаетесь в самолете? Играете в покер? — У нас есть компания, которая играет в покер, но я, в основном читаю. — За покером время быстрей летит. — Да я пока присматриваюсь к правилам. Но, скорее, я не буду играть, чем буду. — Блефовать не умеете? Денег жалко? — И то, и другое. Но с блефом тяжелей. Я всегда правду говорю. — Хотелось бы поговорить про ваши неудачные матчи. — Это про какие? — Например, с «Бостоном» в ноябре. «Минус 2», вы и играли немного. — Не помню эту игру. — Очень смешно. — Нет, правда, я готов обсудить что-то, но подробности всех игр просто невозможно запомнить. Да и потом стараешься довольно быстро переключаться. Понятно, что какое-то видео посмотришь, обсудишь с тренерами, но надо двигаться вперед. — А как-то «Торонто» проиграл «Питтсбургу» — 1:6, а у вас был «плюс 1». — Да тут всякое случается. — А как вы отреагировали на отставку Майка Бэбкока? — Довольно неожиданное событие. Но что я тут могу комментировать? Мы же хоккеисты и не вмешиваемся в работу менеджеров. А наша работа продолжается. |
|
|