Геннадий  Богуславский   

Самая громкая российская забастовка сезона завершилась хэппи-эндом — Борис Миронов перешел из «Чикаго» в «Рейнджерс». Задачи перед 30-летним защитником сейчас стоят простые: помочь нью-йоркскому клубу выйти в плей-офф и улучшить личную статистику, без которой заключить летом солидный контракт удастся едва ли.

После матча с «Канадцами» (2:3) в комнату гостей набилась целая толпа журналистов: велась обычная охота за звездами, которых в нью-йоркской команде более чем достаточно. Мне же было интересно наблюдать, в какой манере «Рейнджеры» общаются с пишущей братией. Эрик Линдрос и Бобби Холик монотонно давали лаконичные ответы. Дарюс Каспарайтис, во время удаления которого «Монреаль» забил победный гол, эмоционально брал вину на себя. У монреальских журналистов как всегда нарасхват были франкоговорящие игроки — на этот раз Мэттью Барнэби и Жоэль Бушар. А я терпеливо ждал новичка «Рейнджерс» защитника Бориса Миронова, который почему-то задержался в раздевалке. Начав беспокоиться, я попросил защитника Тома Поти посмотреть, здесь ли еще его коллега. Поти сказал, что Борис скоро выйдет, и взял у меня на изучение листок со статистикой матча. Когда же Миронов появился, времени для разговора было в обрез.

ИГРА РАССУДИТ

— Борис, чем была вызвана ваша довольно неожиданная забастовка? Вы считали, что для защитника с 3,3-миллионным контрактом проводите на льду слишком мало времени?
— Совершенно неважно, чем была вызвана забастовка. Считаю, не стоит глубоко изучать ее причины и решать, почему все произошло так, а не иначе. Я задался целью покинуть «Чикаго» и перейти в другой клуб — это главное. Остальное второстепенно, тем более что все уже позади и мне не хотелось бы возвращаться к наболевшему вопросу. Сейчас нужно войти в ритм «Рейнджерс» и нащупать свою игру.

— «Рейнджерс» для вас — переходный этап до лета, чтобы заключить новый контракт и уйти в другой клуб, где предложат больше денег? Или вы хотите остаться в Нью-Йорке надолго?
— Сейчас об этом трудно говорить. До апреля, когда начнутся матчи плей-офф, еще три месяца. Как говорится, игра все покажет. Сейчас главное — практика, после месяца забастовки мне надо набрать оптимальную форму. Если поступят какие-то конкретные предложения от «Рейнджерс», мы с агентом, конечно, их рассмотрим. Если с Нью-Йорком ничего не получится, дождемся 1 июля, когда в лиге откроется рынок свободных агентов.

ВЫБОР БЫЛ

— Как считаете, ваш будущий контракт будет зависеть только от статистики? Не боитесь, что против вас сыграет сложившаяся репутация забастовщика, который может неожиданно «забыть» о действующем контракте в разгар сезона?
— Знаете, в этой лиге главное — игра, которую ты показываешь. Если играешь хорошо, то работодатель вряд ли будет делать акцент на тех неприятных моментах, которые были в твоей карьере. Безусловно, последствия забастовки могут сказаться в дальнейшем. Но я не думаю, что при подписании нового контракта это будет иметь решающее значение.

— Кроме «Рейнджерс», предложения от других команд у вас были?
— В моих услугах были заинтересованы 5—6 команд лиги, но, какие конкретно возникали варианты, я точно сказать не могу.

— Не считаете месяц забастовки для себя потерянным?
— В каком-то смысле, конечно. Понимаете, я с пяти лет на коньках, с семи играю в хоккей. Фактически вся жизнь этому посвящена. Хотелось бы по возможности не оставаться так долго вне игры. Но если жизнь вынуждает идти на забастовку, что ж, я к этому готов. Не жалею о том, что сделал, но полноценный месяц сезона уже не вернешь.

— Почему «Рейнджерс» дали за вас только право выбора в четвертом раунде драфта-2004? Не считаете, что «Чикаго» просто избавился от вас за бесценок?
— Мне трудно судить. Как вы знаете, обмены готовят и совершают совсем не игроки. Я не могу читать мысли генерального менеджера «Чикаго», чтобы точно сказать, чем он руководствовался во время переговоров с «Рейнджерс». Опять же, оцениваю ситуацию со своей позиции: забастовка завершена, я оказался в новом клубе, и это не может не радовать.

СПАСИБО ДРУЗЬЯМ

— Одноклубники из «Чикаго» поддерживали вас во время забастовки?
— Конечно, поддерживали! Ребята, которые вникли в эту ситуацию, не понаслышке знают, что происходит внутри команды. Одноклубники мне очень помогли, за что я им бесконечно признателен. Если бы со мной не было друзей, пришлось бы намного тяжелее.

— Как приняли в новом клубе?
— Ребята встретили меня очень тепло. Дебютировать в «Рейнджерс» после пропущенного месяца было довольно трудно, я поначалу нервничал. Но со временем, думаю, будет легче.

— С кем-то из «Рейнджерс» вы играли раньше?
— С Володей Малаховым и Павлом Буре выступали за ЦСКА. С ними и Дарюсом Каспарайтисом играли за сборную на Олимпиаде в Нагано и Солт-Лейк-Сити. С защитником Томом Поти вместе были в «Эдмонтоне». Много знакомых лиц, это должно помочь мне освоиться в новом клубе.

— Уже перевезли семью в Нью-Йорк?
— Еще нет. Пока живу один в гостинице. Жена с ребенком останутся в Чикаго, потому что сыну нужно ходить в местную школу.

В это время пресс-атташе «Рейнджерс», стоявший недалеко от нас, выразительно постучал пальцем по часам. В раздевалке уже никого не было, «Парням с Бродвея» пора было ехать в аэропорт.