Интервью российским журналистам 35-летний Сергей Немчинов не давал давно - почти с самого отъезда в НХЛ. Причем по весьма распространенной причине. Сначала в одной из газет перепутали все факты, касавшиеся жизни хоккеиста, затем другое издание опубликовало материал, из которого игрок собственно и узнал о факте беседы с ним. И дал себе слово не общаться с журналистами. Когда же мы все-таки договорились об интервью, Немчинов, как бы извиняясь за первоначальную прохладную реакцию, сказал: "Знаете, я уже отвык от такого беспардонного вранья, какое позволяют себе некоторые ваши коллеги. Здесь если журналист ведет себя неподобающим образом, мне достаточно сообщить об этом пресс-атташе команды, и человек никогда больше не появится в нашей раздевалке и не получит аккредитацию на матч". 

Сергей НЕМЧИНОВ 

РАДИ НЬЮ-ЙОРКА ПОЖЕРТВОВАЛ КЛУБОМ БУРЕ И МОГИЛЬНОГО 

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ 
из Нью-Джерси 

СКУЧАЮ ПО СОВЕТСКОМУ "РЕЙНДЖЕРС" 

Место для беседы пришлось поискать. 

- Сидеть на трибуне и наблюдать за тренировкой соперников, честно говоря, не хочется, - объяснил Немчинов. - Стадион же "Нью-Джерси" "Континентал Арена" пока для меня новый, и я просто не знаю, где можно поговорить. Если вас не смущает запах пота, пойдемте в раздевалку. Там сейчас спокойнее всего. 

- Расскажите о ваших первых впечатлениях о НХЛ. Все-таки не каждому удается сразу оказаться в самом престижном клубе. 
- Я и сам свой приезд в "Рейнджерс" в 91-м воспринял как большое везение. Годом раньше был задрафтован, и в августе всей семьей мы приехали в Нью-Йорк. Первое время без языка было ужасно тяжело. Клуб выделил мне учителя, занимался я каждый день и понемногу начинал понимать, что к чему. Хотя то, что "Рейнджерс" - особая команда, почувствовал сразу. Ее нельзя сравнивать ни с какой другой. Все на высшем уровне. И организация, и задачи. 

- Из шести сезонов, проведенных в "Рейнджерс", вы, наверное, чаще вспоминаете тот, когда клуб выиграл Кубок Стэнли? 
- Я хорошо помню все. В первый же год мы победили в регулярном чемпионате. Мне тогда казалось, что это так здорово - первое место в лиге. Но когда "Рейнджерс" вылетел во втором раунде плей-офф, а Кубок Стэнли завоевал "Питтсбург", которого мы по ходу сезона переигрывали, то понял, что победа в чемпионате, какой бы она ни была сложной, лишь промежуточный этап, не более. Через год в плей-офф мы вообще не вышли, но тому были серьезные причины - несколько ключевых игроков получили травмы. Тогда в команду только-только пришли Сергей Зубов, Леша Ковалев. А еще через год клуб возглавил Майк Кинэн. 

- Тренер-победитель? 
- Кубок Стэнли Кинэн выиграл лишь однажды - с нами. Но до этого команды, которыми он руководил, трижды выходили в финал. Когда Кинэна назначили тренером "Рейнджерс", в первый же день тренинг-кемпа показал нам видеопленку с наиболее выдающимися победами американских бейсбольных команд - как их встречали в своих городах. При этом ничего не говорил. Но все поняли, что перед клубом поставлена задача самого высокого уровня. Конечно, о Кубке Стэнли в НХЛ мечтают все. Мы же тогда очень хорошо поняли, что любое место, кроме первого, Кинэн посчитает поражением. 

- Работать с Кинэном было тяжело? 
- Да. Он очень жесткий, никогда и никому не давал поблажек, не прощал слабостей. Ставил максимальные задачи. Иногда такие, которые на первый взгляд казались невыполнимыми. Тот период выступлений в "Рейнджерс" Кинэна очень напоминал мне советские времена, когда серебро однозначно считалось провалом. Но только здесь, в Нью-Джерси, я понял, что тренеру, с которым выигрываешь, можно простить все. 

- Какие воспоминания остались у вас о той победной финальной встрече? 
- Это был, конечно же, не рядовой матч. Очень тяжелый психологически. "Рейнджерс" ведь до этого 54 года не выигрывал Кубок Стэнли. Даже не знаю, с каким другим выступлением можно сравнить НХЛовский финал. Наверное, ни с каким, точно так же, как Олимпийские игры не сравнимы ни с одним чемпионатом мира. По ходу матча все могло тогда повернуться как угодно. Для "Рейнджерс" это была уже седьмая игра, и на последних минутах, когда мы вели со счетом 3:2, напряжение достигло просто чудовищного уровня. Я до сих пор помню последнее вбрасывание в нашей зоне, ожидание финальной сирены... 

- Вы находились на льду на последних секундах? 
- Нет. Но вряд ли тем, кто сидел на скамейке, было легче. Когда же прозвучала сирена, нас всех словно выбросило на площадку. Сейчас рассказываю и понимаю, что то состояние не передать никакими словами. 

ЗА ЧТО "РЕЙНДЖЕРС" МЕНЯ ОБМЕНЯЛ? 

- Ощущение того, что вы обладатель главного трофея НХЛ, пришло сразу? 
- Нет. После победы была всеобщая эйфория, нас поздравляли совершенно посторонние люди, и постепенно я сам начал понимать, какое большое дело мы сделали. Это очень сложно. Выиграть дважды, как это удалось "Детройту", или тем более четырежды - как "Айлендерс" - просто невероятный подвиг. 

- Наверное, очень обидно, когда из такой команды, как "Рейнджерс", вдруг продают в другой клуб? 
- Для меня тогда подобное стало ударом. До этого я лишь понаслышке знал о том, что игрока в любой момент могут продать или обменять. Хотя в принципе я ждал чего-то подобного - в НХЛ такие вещи чувствует каждый игрок. Но когда это все-таки случилось, оказался морально не готов к такому повороту событий. Постоянно думал: почему именно меня? Играл-то я тогда неплохо, все получалось. Потом уже понял, что НХЛ прежде всего - бизнес. "Рейнджерс" собирался взять нового игрока, значит, нужно сначала освободить для него место. Неприятно было еще и потому, что семья уже привыкла к Нью-Йорку, не хотелось ничего менять в бытовом плане. 

- Почему вы не задержались в Ванкувере? 
- Стал свободным агентом и получил несколько предложений от других команд. По финансовым условиям новый контракт "Кэнакс" и предложения "Айлендерс" практически не различались. В Ванкувере тогда играли Паша Буре, Саша Могильный, состав мне нравился. Но очень хотелось вернуться в Нью-Йорк. 

- Бытует мнение, что европейцу гораздо проще пробиться в состав, играя в Нью-Йорке, чем в любом другом клубе. 
- Думаю, это в большой степени зависит от того, какую политику проводит главный тренер. 

- Для вас есть разница, с кем выходить на лед - с россиянами или с американцами? 
- Конечно, со своими проще. Когда в "Рейнджерс" я играл в одном звене с Ковалевым, это было сплошным удовольствием. Мы понимали друг друга мгновенно. Школа-то одна. До того как уехать, я отыграл в российских чемпионатах почти 10 лет. Выступал на трех чемпионатах мира: в 89-м, 90-м и 91-м годах. На Олимпийские игры в Калгари из-за большой конкуренции не попал. Та школа была великолепной. 

- Когда вас поменяли из "Айлендерс" в "Дэвилз", это тоже было неприятно? 
- Уже нет. Перед моим уходом у "Айлендерс" сменились хозяева, которые первым делом решили сократить расходы. Потому и начали продавать дорогостоящих игроков. Остальным же снизили зарплату. Оказавшись в "Нью-Джерси", я был вполне доволен, что попадаю в команду с хорошим составом, тренерами, перспективами играть в плей-офф. Правда, мы вылетели в первом же раунде, но это уже другой вопрос. 

РУССКАЯ СЕНСАЦИЯ В НАГАНО 

- Какие воспоминания остались у вас от выступления на Олимпийских играх в Нагано? Чего было больше - удовлетворения или разочарования? 
- Конечно же, все были расстроены, что не победили. Но до сих пор вспоминаю, какой классный у нас был коллектив. И игроки, и тренеры. Когда ехали в Нагано, никто, в том числе и мы сами, не верил, что сборная России дойдет до финала. Но после первой же тренировки и собрания команды, которое провел Владимир Юрзинов, появилось удивительное ощущение единства. И того, что мы сможем все. Ребята просто загорелись. Многие ведь, и я в том числе, никогда раньше не выступали на Играх. До сих пор помню слова Юрзинова, сказанные в аэропорту Токио: "Больше в моей жизни такого шанса не будет". Думаю, многие из нас могли тогда сказать то же самое. 

- А если будет другая Олимпиада с участием игроков НХЛ, неужели откажетесь? 
- Нужно быть реалистом. Следующие Игры только через три года. В России же немало талантливых, а главное - более молодых хоккеистов. Хотя, с другой стороны, я не чувствую себя старым. В противном случае не выступал бы здесь до сих пор. 

- Неужели никогда не хотелось все бросить и отдохнуть от хоккея? 
- Бывает, конечно. Особенно в конце сезона, когда накапливаются травмы, болячки. Но такие мысли быстро проходят. Пока все, что я делаю на льду, доставляет мне удовольствие. 

МОЯ ШКОЛА ПОКА НЕРЕНТАБЕЛЬНА 

- Живете вы сейчас в Нью-Джерси? 
- Оставили за собой дом на Лонг-Айленде и, поскольку дети ходят там в школу, решили пока не переезжать. Старшая дочь и без этого четыре раза уже школы меняла. Так что периодически живу в гостинице напротив стадиона. Домой же приезжаю, когда позволяет тренировочный график. Иногда мои выбираются посмотреть тот или иной матч. Сейчас, правда, реже - девочки занимаются в секциях. Младшая - гимнастикой и фигурным катанием, старшая - футболом. 

- Слышала, вы открыли в Нью-Йорке свою хоккейную школу? 
- Она называется New York Hockey School. Находится между Бруклином и Нью-Джерси. Я - совладелец. У нас занимаются немало ребят из русских семей, американцы. Когда все это задумывалось, мне прежде всего хотелось убрать детей с улиц. Соблазнов-то сейчас много. А вырастет ли кто-то из наших ребят в большого мастера, не так уж важно. Школа существует три года. Мы платим тренерам, оплачиваем лед. Там постоянно работает Сергей Стариков, летом приезжают специалисты из России. К примеру в прошлом году был Евгений Дмитриевич Мишаков, в этом - Сергей Архипович Котов. 

- Этот проект задумывался как доходное предприятие или чисто благотворительное? 
- Естественно, мы пытались прикинуть, как все будет выглядеть с точки зрения бизнеса. Пока никакого дохода нет. Очень большие деньги уходят на аренду льда, на страховку детей. Их же нельзя выпустить на лед без нее. Мало ли что в хоккее случается. А чтобы была прибыль, нужно иметь собственный каток. Но это непомерные затраты. Тем более в Нью-Йорке. 

- Сами вы в этой школе тренируете? 
- Только летом. Во время сезона подобное нереально. Вот закончу играть, тогда и подумаю, не взять ли самого себя на работу. 

© При использовании материалов газеты ссылка на "СПОРТ-ЭКСПРЕСС" обязательна.