Денис Романцов поговорил в Челябинске с тренером «Трактора», начинавшим карьеру в НХЛ в одном звене с Уэйном Гретцки.

- Известно, что в детстве вы хоккеем не ограничивались.

– Можно и так сказать. Однажды меня привели на гимнастику, но я задержался там всего на один-два дня. А вот плаванием занимался целый год – это было в первом классе. А потом сосредоточился на хоккее. В каждые школьные каникулы ездили с хоккейной командой на какие-то турниры. Мой сын Томас сейчас занимается хоккеем в Челябинске и ездит на турниры в любое время года, а у нас такая радость случалась только во время каникул. Часто мотались в Северодонецк, Электросталь.

- А как во время учебы занимались хоккеем?

– Играли в субботу или воскресенье на первенство Урала – катались, бывало, в Уфу, Свердловск и Нижний Тагил. В 15-16 лет меня впервые вызвали в юношескую сборную. Выдали костюмы и сумки с надписью СССР, кроссовки – в Москве их тогда очень трудно было достать, а мне эти вещи после сборов даже разрешили взять с собой. По-моему, кофта от костюма до сих пор где-то дома висит.

- С Владимиром Кречиным, бывшим шефом «Трактора», вы ведь очень давно знакомы?

– Мы росли вместе, целые дни, начиная с утренних занятий в спортивном спецклассе, проводили рядом. Мы учились в одном классе, хотя он жил на ЧТЗ, а я на Северо-Западе – я начинал в ЧМСХ, а в пятом классе присоединился к Владимиру в «Тракторе». Мы и в юниорскую лигу Канады вместе поехали – я, Владимир Кречин, Сашка Бойков, который был защитником в «Динамо», а сейчас работает с молодежной сборной, и Дима Леонов – у него сейчас и семья, и работа в Америке..

- Как возникла идея в юном возрасте рвануть за океан?

– Мы закончили школу и уже год играли в первой лиге за челябинский «Металлург». Приехал агент, предложил: есть вариант попробовать себя в юниорской лиге. За год до нас туда уехал Максим Бец, по его рассказам мы знали, что нас ожидает в Канаде. «Трактор» тогда шел очень хорошо, выигрывал бронзу, и восемнадцатилетним пацанам пробиться туда было нереально, поэтому решили поехать в Канаду.

- Читал, что ваша мама была против.

– В 1993 году такие расставания проходили сложнее, чем сейчас. Мама понимала, что я еду на очень серьезное расстояние в другую страну с другим языком и она меня еще очень нескоро увидит, не сможет навещать меня по выходным. К тому же дома у нас не то что сотового, но и обычного телефона тогда не было. Так что, когда я переехал в Канаду, я раз в неделю звонил бабушке – заранее договаривались о времени, и родители шли к бабушке, только чтоб поговорить со мной по телефону.

- Где вы жили в Канаде?

– Нашу четверку по итогам драфта раскидало по разным городам. Мы с Вовой Кречиным попали в юниорскую лигу Онтарио, а Сашка Бойков и Димка Леонов – в Западную. А поселили меня в семье украинки и кубинца. Я приехал в июле и жил у них месяца два. Мне нравилось, кубинец был очень веселый мужик, а с украинкой было легко в плане языка. Когда же начался сезон, меня переселили в чисто канадскую семью – тренер захотел, чтоб я быстрее освоился, быстрее выучил язык.

- Когда переехали в канадскую семью, уже могли говорить по-английски?

– На ломаном – мог. Я же в команде старался с пацанами общаться, так что кое-какие фразы в первые недели выучил. Правда, на тренировках иногда и без языка обходился – тренер же чертит все на доске, и если внимательно смотреть, то можно понять. Понимать я начал быстрее, чем говорить, а более или менее спокойно объясняться на английском стал через пять-шесть месяцев.

Во втором моем сезоне в «Норт-Бэе» ко мне присоединился украинец Матвийчук. Он до этого провел год в Западной лиге. Мы много с ним общались, но играли в разных звеньях.

- Как познакомились с супругой?

– Украинская женщина, которая приютила меня в первые месяцы, преподавала испанский язык в университете и собиралась преподавать русский. Моя будущая жена учила у этой украинки испанский и также планировала взяться за русский – ей это тоже было интересно, и она записалась на курсы. Украинка сказала ей: «Раз ты все равно на будущий год хочешь учить русский, приходи ко мне домой – у меня тут пацан из России. Ты ему с английским поможешь, он тебе с русским». Она стала приезжать по несколько раз в неделю, мы вместе читали словари, а через несколько лет поженились. 

- С канадцами жилось так же весело, как с украинкой и кубинцем?

– На второй год произошел интересный случай. Мы жили в двухэтажном доме, и, смотря телевизор на втором этаже, я услышал, как внизу разбилось окно – именно в той комнате, в которой я жил. Стало интересно, я спустился посмотреть, а там – молодой пацан, года на два старше меня, пытается залезть в окно. Увидел меня и стал убегать. Дело было зимой – я быстро нацепил кроссовки и джинсы и понесся за ним по улице. Бежал метров двести – триста, наверное. Догнал его, привел домой. Он умолял отпустить его, а я позвонил семье, хозяевам дома, и они вызвали полицию. Недели через две мне в местном полицейском участке подарили памятную досочку – за помощь полиции.

- Как перемещались по провинции Онтарио?

– На автобусах – вся лига на них ездила. Леонов и Бойков рассказывали, что в Западной лиге ездили на автобусах по двадцать часов, а у нас расстояния были поменьше. Самая большая поездка – шесть часов. Распорядок был такой: катались утром у себя во дворце, грузились в автобус и ехали на игру в другой город. После – либо возвращались домой, либо ночевка и переезд в следующий город.

- В драки в юниорской лиге вас втягивали?

– Один раз я хотел подраться – это было в самом первом моем тренировочном лагере. Я уже скинул перчатки, но один пацан из нашей команды отодвинул меня, сказал: «Это не твое дело», – и сам начал драться с тем, с кем я сцепился. И дальше мне тоже не давали драться. Иногда участвовал в потасовках «три на три», но так чтобы танцевать один на один в центре – ни разу.

- Когда родители смогли к вам приехать?

– В первый же сезон команда оплатила маме поездку в Канаду. Это было зимой – и во время матча, на который она пришла, диктор даже объявил, что на трибунах присутствует мама Виталия Ячменева. Вручили ей букет цветов, весь стадион хлопал. Было приятно.

- Когда рассказали родителям, что в тренировочном лагере «Лос-Анджелеса» вас ставят в одно звено с Гретцки.

– А чего там рассказывать – в тренинг-кемпе тебя сегодня в одно звено ставят, а завтра – в другое. Новичков тогда часто ставили к звездным игрокам – проверяли, кто себя как поведет в непривычной ситуации. Кто-то прогрессировал, кто-то боялся.

- Как вы вели себя с Гретцки в первые дни?

– Ему за тридцать и он мировая звезда, а мне – двадцать и я никто. Он сказал мне: «Не волнуйся, играй как можешь». И дальше легко общались. Смешно было в первом матче предсезонки в Лас-Вегасе. Гретцки сидел рядом со мной, взял меня за плечи, нагнул вперед, посмотрел на мою спину и спросил: «Как правильно произнести твою фамилию?».

- Чем запомнился телохранитель Гретцки Марти Максорли?

– Бодрый мужик – и очки набирал, и дрался охотно. Ребята, которые были постарше, постоянно подкалывали его на тему того, что он совмещал хоккейную карьеру с актерской и снимался в кино. А самым большим универсалом по части очков и драк был, конечно, Рик Токкет – я такого результативного здоровяка больше нигде не встречал. Помню, его обменяли к нам из «Бостона» на Кевина Стивенса. Получилось интересно: обмен совершили во время нашей гостевой игры с «Брюинс», и после матча оба, Токкет и Стивенс, полетели с нами в самолете в Лос-Анджелес. Первый – выбирать новый дом и осваиваться в «Кингс», а второй – за вещами. Причем, они даже в самолете летели рядом и всю дорогу болтали: для меня это тогда было удивительно – ведь их только что обменяли друг на друга. Но, оказалось, что они просто раньше играли вместе и близко дружили.

- Где состоялся ваш ужин новичка?

– На выезде в Оттаве. В «Лос-Анджелесе» тогда собралось шесть или семь новых игроков, так что ужин обошелся не очень дорого – разбили счет на всех. Когда одному новичку приходится платить за всю команду, это, конечно, серьезнее. Нас, новичков, заставляли лазить под стол и лить кетчуп на обувь другим игрокам. Не удалось мне этого избежать.

- В «Лос-Анджелесе» в тот год собралась целая пятерка русскоязычных – Цыгуров, Батыршин, Цыплаков, Христич и вы.

– Да, но мы не очень-то обособлялись. Мы, конечно, часто ходили в русский ресторан Лос-Анджелеса, но брали с собой и канадцев – им было весело: можно попить, потанцевать, потом поесть и опять потанцевать, канадцам это было непривычно.

- В какой ресторан пошли после того, как в первой игре в НХЛ забросили две шайбы с передач Уэйна Гретцки?

– Не до банкетов было. Игры шли одна за одной. Первую заброшенную мной шайбу обмотали лентой, подписали число, дату, и подарили мне – вот и все празднование. Та шайба до сих пор у меня дома в Канаде. Кстати, вратарь, которому я забросил две шайбы – Стефан Фисе, перешел потом в «Лос-Анджелес». Я его подколол тогда немного, но для него-то пропустить две шайбы – обычное дело, это для меня они стали историческими, первыми в энхаэловской карьере.

- Что вам партнеры говорили после такого крутого дебюта?

– «Не страшно тебе так начинать? Ты так 160 шайб за сезон забьешь». Это шутка, конечно, но мне, новичку, было приятно.

- Ларри Робинсон чем запомнился? Говорили, что он предвзято относился к невысоким хоккеистам.

– Я такого не замечал. Наоборот, был момент, когда у меня не шла игра, а в соглашении был пункт – двусторонний контракт становится односторонним, если я провожу сорок игр. Я уже подходил к этому рубежу, но играл так себе и был риск, что выпаду из состава. Тогда Робинсон успокоил: «Не волнуйся, ты останешься».

- С кем из североамериканцев больше всего сдружились?

– C Биллом Холдером. Его обменяли в «Нэшвилл» из «Тампы». Он тоже живет в Норт-Бэе, я постоянно общаюсь с ним летом, когда приезжаю туда на каникулы.

- Когда решили купить дом в Норт-Бэе?

– В 1998 году. Маленький городок на озере, от больших городов тоже охота отдохнуть. К тому же я прожил там два первых своих года в Северной Америке, да и жена моя оттуда.

- Когда начали водить?

– На права я сдал в первый год в Норт-Бэй, но своего автомобиля в юниорской лиге у меня не было. Зарплату в Онтарио выдавали по карточкам – прислали мне их домой тысячу штук и на каждой я должен был расписаться. С последней зарплаты в Онтарио купил «Шевроле» Z24 и ездил на нем в Лос-Анджелесе. Небольшая спортивная машина, мне нравилась. Я купил ее в 1995 году, а она была 1992 года выпуска. У Димы Христича был кабриолет «Мерседес». У Гретцки был шестисотый «Мерседес» S-класса. Вообще, канадцы и американцы не очень любят тратить деньги на машины – по крайней мере, не так, как европейцы. 

- Почему вы решили бастовать после второго сезона в НХЛ?

– Не могли договориться по контракту. Когда пауза закончилась, мне сказали, что я проведу пару недель в фарм-клубе и вернусь в Лос-Анджелес, так всегда говорят, а на деле я год провел в «Лонг-Бич». В двадцать два года тяжело переносить такие понижения в карьере. После двух лет в НХЛ казалось, что дальше все будет идти только лучше, а получилось, что не все так гладко.

- С кем-то из голливудских актеров в Лос-Анджелесе познакомились?

– Супруга рассказывала, что голливудские актеры часто поднимались в комнату для жен, проводили там время. Жена даже взяла автографы у Джима Керри и Курта Расселла – они очень любили хоккей и часто ходили на матчи «Кингс». А я с ними особо не пересекался. 

- Нэшвилл после Лос-Анджелеса каким показался?

– Спокойный, маленький – население тысяч восемьсот. Мне нравилось, жене тоже. Оба ребенка, сын и дочь, родились там. Из развлечений – концерты кантри на стадионах: раза два-три с женой ходили, на командные вечеринки тоже приглашали звезд кантри – они пели у костра под гитару. Еще ходил на футбол «Теннесси Тайтанс» и университетский баскетбол. Я быстро разобрался в правилах американского футбола и ходил как на воскресные матчи, так и на Monday Night.

- Как болели в Нэшвилле?

– Это южный штат и хоккея там раньше не видели, так что первые два-три года на нас ходило очень много народу – больше, чем в Лос-Анджелесе. На первых играх болельщикам даже раздавали наушники с плеером и по ходу матчей объясняли происходящее на площадке – проброс, удаление, буллит и так далее. Потихоньку люди начали разбираться.

– Как вы гольфом увлеклись?

– Дима Христич в Лос-Анджелесе затянул меня и Вову Цыплакова, а в Нэшвилле команда даже организовывала турниры с болельщиками. Летом каждый год играю в гольф в Канаде.

– Почему в девяностые так и не состоялся ваш дебют в сборной России?

– После первого сезона в НХЛ меня пригласили на чемпионат мира, но я сразу сказал, что после восьмидесяти игр у меня не осталось сил. В предпоследней игре сезона НХЛ я получил травму, но отказался от ЧМ еще до этого. В итоге попал в сборную только в двадцать восемь лет, уже игроком хабаровского «Амура» – Тихонов пригласил на Кубок Балтики.

– Почему из НХЛ вы приехали именно в «Амур»?

– Предложения были только от «Ак Барса» и «Амура». Казань тянула-тянула, подходил уже конец дозаявок, я не хотел оставаться без клуба, полетел в Хабаровск и не жалею об этом.

– И как вам жилось в Хабаровске после Нэшвилла и Лос-Анджелеса?

– Великолепно. Думал, будет хуже. Опасался долгих и частых перелетов, но за год они меня не особо-то и измучили.

– А как долго летели из Канады в Хабаровск?

– Из Торонто до Москвы – десять часов. Прилетел утром, а самолет в Хабаровск был вечером. С адаптацией ко времени было очень сложно, зато в самолете на Хабаровск я уснул через час, а проснулся уже перед посадкой. Летел один, семья потом присоединилась.

– А семья как переезд перенесла?

– В Хабаровск переехали и мои родители, они помогали с детьми – адаптация у жены и детей заняла какое-то время, но недолгое. Потом семья переезжала со мной и в Казань, и в Омск, и в Москву, и сюда, в Челябинск. Сын Томас 2000 года рождения играет сейчас на позиции нападающего в школе «Тракторе». Я ему говорю, что учеба должна быть важнее, чем спорт. А дочка танцами занимается. Они одинаково гооворят на двух языках, но в Челябинске ходят в чисто русскую школу. В Москве один год ходили в англо-американскую школу, но потом перевелись в русскую.

– Почему сына назвали именно Томасом? В честь кого-то?

– Нет. Просто понравилось – оригинальное, красивое имя.

– По вашим стопам пытался идти Денис Ячменев. Это вы заманили младшего брата в Северную Америку?

– Да нет, просто глядя, как у меня сложилось, он тоже решил попробовать в Северной Америке. Отыграл один год в «Норт-Бэе», а потом вся команда переехала в Америку. «Флорида» выбрала Дениса на драфте, но он там не закрепился и решил вернуться в Россию.

– Какие остались ощущения от сезона в «Ак Барсе»-04/05 – с Лекавалье, Ковальчуком, Ричардсом, Хитли, Хабибулиным, Каспарайтисом и другими?

– Интересно было повариться в таком сильном составе, с такими талантливыми пацанами – я даже в НХЛ не оказывался в командах с таким подбором хоккеистов.  К сожалению, в плей-офф мы рано вылетели – это смазало впечатление, а так все было супер. Лекавалье и Хитли все устравило в быту, они жили в той же гостинице, что и Ковальчук с Хабибулиным (Каспарайтис, по-моему снимал квартиру) и не знали хлопот. Новый дворец тогда еще только начинали строить, мы играли в старом, и особых накачек перед тысячелетием Казани не было. Другое дело, что от такого сильного состава ждали только победы, но, увы, не получилось.

– На переезд в Москву после нескольких сезонов в Омске решились легко?

– С «Авангардом» мы однажды добирались на игру с ЦСКА. Летели из Омска три часа, а из Домодедово до гостиницы ехали на автобусе, чтоб не соврать, часов пять. Ленинградка стояла намертво. Время уже было пол-двенадцатого ночи, нам сказали: «Пацаны, идите ужинайте и отдыхайте», и последний километр мы прошагали своим ходом. Я тогда подумал: «Чтоб играть в Москве да с такими пробками – никогда! Намучаюсь». А потом нормально провел три сезона в «Динамо» – нужно просто знать время, когда лучше не ездить по Москве. В «Динамо» же меня первый раз в карьере выбрали капитаном.

– Где в КХЛ болеют лучше всего?

– В НХЛ я привык играть на 18-20-тысячниках, поэтому здесь просто радовался, когда выходил на лед и видел полный дворец. В КХЛ мне больше нравится, как болеют в Риге. Там просто колоссальная поддержка – поют, танцуют, очень весело.

– Как вас занесло в Тюмень, в ВХЛ?

– Предлагали поработать тренером в школе «Трактора», но я еще не был к этому готов, хотел еще поиграть, а генменеджером в тюменском «Рубине» работал Вадик Покотило, с которым я играл в «Амуре». Он начал мне звонить летом, я сначала говорил: «Хочу взять паузу». Потом еще случилась трагедия с «Локомотивом», и неохота было куда-то летать. Но в конце сентября Вадик меня уговорил, и я подписал контракт с «Рубином».

– В «Трактор» вы вернулись летом как помощник Карри Киви. Чего ему не хватило в России?

– Если б был результат, не было бы никаких перемен. А так руководство решило, что нужно что-то менять, пока еще не поздно, пока сезон не полностью потерян.

– Не было опасения, что вместе с Киви могут уволить и вас?

– Если б меня уволили, я бы спокойно отнесся – новый главный тренер может привести кого-то с собой, но Андрей Васильевич сразу мне объявил, что я остаюсь. Да, Николишин пришел в «Трактор» без тренерского опыта, зато как хоккеист он поиграл на всех уровнях, много чего увидел. Он привел с собой Вову Цыплакова, который работал тренером в Минске и даже в сборной Беларуси.

– Сейчас в «Тракторе» вы активно участвуете в тренировках. Катаетесь наравне с игроками. Так сильно тянет на лед?

– У нас весь штаб – молодые начинающие тренеры, которые еще несколько лет назад сами играли. Всем нам охота поддерживать форму. Хожу в зал, велосипед кручу, бегаю с ребятами по время тренировки.