Игорь  Емельянов  

«Да вон его джип снегом завален. Диму же вчера на проводы увезли после матча. Его сейчас не добудишься…» – уверяли меня в офисе ХК «Северсталь» наутро после того, как четыре тысячи земляков проскандировали «Ю-шке-вич!» лучшему защитнику суперлиги двух недавних сезонов. Дмитрий помахал Череповцу рукой, «Северсталь» добила гостей из Омска в овертайме, победители кутили всю ночь.

Я вежливо ломился в дверь чемпиона с 11 утра. Наконец мальчик в колпаке Санта-Клауса сказал с акцентом: «Привет!». Кто-то пискнул: «Не будите папу!» – но было поздно. Под окнами от внезапной оттепели клевали морковными носами староновогодние снеговики…

ЛУЧШИЙ ПАПА ИЮНЯ

«Море крови, я в шоке! – бывший вице-капитан «Мэйпл Ливз» помнит день рождения близнецов, словно выигранный вчерашний бой. – В обморок не упал только потому, что начались фотовспышки, – в Америке принято фиксировать таинство новой жизни.

Защитник за утренним кофе вспоминает, как в июне 97-го в госпитале канадского Торонто один за другим появлялись Дима, Джулия, Абигаль. Их мама Оксана уже не имела сил на крик. Их папа Дмитрий, как и многие папаши в Северной Америке, сам пришел в родовое отделение. Но не рассчитал, что появление потомства настолько кроваво. Фотографирование новорожденных, пошедших к свету прежде времени, Юшкевича и спасло – он отвлекся на процесс.

«Дети три недели провели в госпитале – родились ведь раньше срока. А потом все лето ими занимался я – никому не доверял! – вспоминает отец-герой, – ни тещу с тестем, ни друзей не подпускал. Сам купал, пеленал, памперсы менял. Гора книг дома лежала, но я все по наитию делал. По ночам вставали с женой по очереди».

Когда Юшкевичи играли свадьбу, ему было 18, ей 24. Впереди маячили развал Союза и купцы из «Филадельфии флайерз» (у Димы был 122-й номер драфта). Когда родилась тройня, Дмитрий отметил свою четверть века, а США сменил на Канаду.

– У меня тогда словно крылья выросли: рывок в карьере, переоценка ценностей. Почувствовал, что в ответе не за себя одного. Мне раньше многие говорили, мол, ты же защитник, тебе уже 25, а играешь все как пацан. Дети родились – я повзрослел. В жизненном плане – не знаю, а в хоккейном – точно.

Хотя… Какой там пацан: грудь – в золоте чемпионата мира-93 и Олимпиады-92, на горизонте вставало «серебряное» Нагано-98… А еще череда болезней и травм, проблемы в семье и тяжелое возвращение из-за океана домой.

– В Америке вы говорили с детьми по-русски или по-английски?

– Дома я общался с ними исключительно по-русски. Но когда они во Флориде пошли учиться, меня вскоре вызвали в школу и заявили: ваши дети по-английски не разговаривают! Им было по пять лет, я испугался и перешел дома на английский. В детстве все меняется легко: маленькие Юшкевичи вскоре уже не читали русских книжек и не смотрели русские мультики – просто не понимали их.

– Вы с женой по-разному смотрели на воспитание детей?

– Она была против их переезда в Россию, когда в 2003-м я вернулся сюда играть. Я просил их хотя бы переехать с Запада США на Восток – ведь в Калифорнию так долго лететь из Москвы. Но Оксана считала, что детям хорошо в Анахайме.

– Почему вы расстались?

– Возможно, приятно быть женой известного хоккеиста. А когда тебя в Торонто узнает каждая собака, то слава или ее отблески падает и на жену. И тут надо быть сильной личностью. И вот два человека живут-живут вместе и в какой-то момент понимают: жизнь-то пошла в разных направлениях. И интересы уже разные…

«ЯПОНКА» ИЗ ЯРОСЛАВЛЯ

– Он меня сразу привлек внешне. Мой типаж: брутальный, сильный, лицо со шрамами, – Светлана бросает в кофе крупинки заменителя сахара, – я не знала, что это знаменитый хоккеист. Только по телевизору слышала, что из НХЛ прилетает какой-то Юшкевич. Он расписался в чеке, я посмотрела: ого, так это тот самый!

– Я только приехал, и друзья повели в японский ресторан. Вижу, что повар – японец. Ничего себе, думаю, как круто в Ярославле живут: японцев себе выписывают (он потом китайцем оказался). И девушка с яркой восточной внешностью наш столик обслуживала.

– Да, и на свидание ты меня очень неординарно пригласил.

– Позвонил и сказал, что за столиком, где они сидели, он оставил орден Красной Звезды и мне необходимо его вернуть.

Дважды уговаривать ярославскую «японку», по ее признанию, не пришлось. Защитник едва не сбил девушку с ног, сразу сообщив, что официально женат и что у него трое детей. Выбор оставался за Светланой.

– Не скажу, что такое признание меня порадовало. Но он расставил все точки над «i». Мы стали встречаться каждый день, дома я уже не жила. Никто не заводил разговор о разводе. Но я всегда ждала мужчину, который нужен мне. Он очень круто изменил мою жизнь.

Да, пожалуй, круче некуда. Когда Светлана видела с трибун столкновения хоккеистов, ей казалось – это не больно. Что ребята на льду из железа. Но однажды…

– В Череповце ему коньком перерезали вены. Не помню, как сбежала по ступенькам с трибуны. Влетела в раздевалку – он весь в крови. На полу кровь. Думала: сейчас грохнусь в обморок. В другой раз, уже в Магнитогорске, он упал на лед лицом вниз – и лежит. Его поднимают, а вместо лица – месиво кровавое. Только после этих случаев я стала понимать, что каждая игра опасна не для здоровья, а для жизни. Я смотрю на мальчишек сегодня, вспоминаю его вены и искореженное лицо – и мне этих, сегодняшних, жалко.

Дмитрий летал в Анахайм каждое лето. А из России старался звонить детям чаще. Но трубку брала Оксана, а с ней общаться ему становилось все тяжелее.

Наконец они расстались по закону. А в январе 2005-го в магнитогорском загсе расписались со Светланой. В обычной одежде, без свидетелей, выслушав дежурную речь девушки-регистратора.

– Дима тогда посмотрел на меня и сказал: «Ты не переживай, будет у тебя настоящая свадьба…».

ПИТЕРСКАЯ ССЫЛКА

– В прошлом году у Димки в Америке возникли проблемы с воспитанием. Отца-то рядом нет, вокруг одни женщины. Он никого не слушался, занимался тхэквондо, стал применять его на окружающих. Я играл тогда в питерском СКА, и мать отправила его ко мне – в ссылку, на перевоспитание.

– Перевоспитали?

– Да при мне он совсем другой ребенок! Ему в Питере понравилось. Во-первых, у него тут была любовь. Во-вторых, в Америке в школах драться запрещено, а тут можно. Он был новичок, и ему доставалось. В предпоследний день его поймали и отлупили втроем. Он пришел, рассказал, что его били, он упал, очень хотел плакать. Но не заплакал. Я ему говорю: «Сынок, тебе же уезжать скоро. Давай хотя бы последний день в школе обойдемся без драк?». Назавтра он приходит: «Пап, ты будешь ругаться, но я отловил того, кто организовал эту банду, и отметелил его!»

– Вы тоже в детстве дрались постоянно?

– Отца из-за моих драк все время вызывали в школу…

А Светлана в Питере впервые увидела любимого ребенка своего любимого мужчины.

– Я сильно переживала. Больше всего боялась, что Димка меня воспримет в штыки. Ну как же: разлучница, виновница того, что папа ушел от мамы. Но с мальчишкой найти общий язык оказалось легче: «Привет, я Света!» – «Привет, я Дима!». Следующий день провели вместе. Я отвозила и забирала его из школы. У нас начались какие-то стычки, он стал показывать характер. Я его осаживала. Он помолчит, подумает, потом извинится.

Мальчик, впрочем, недоучился в Питере даже четверть – прилетевшая из Америки мама забрала Диму обратно. А в конце лета ей стало плохо…

МАМА ОСТАЛАСЬ НА БЕРЕГУ

У Юшкевича начался сезон в «Северстали», но в сентябре из Америки раздался тревожный звонок.

– Друзья сказали, что ситуация критическая, и, если не принять экстренных мер, Оксане останется жить несколько недель. Она скрывала эту информацию от меня, старалась скрыть и от друзей. Я прилетел, ее привезли из больницы. Спросил, что с ней происходит. Ответ был один, мол, все нормально, доктора не знают точно. Но она знала сама, что проблемы с печенью смертельны. И не хотела показать свою слабость, отказывалась верить, поставила какой-то блок.

Юшкевича не было в команде почти два месяца. Он пропустил второй этап чемпионата. А когда вернулся, потренировался только два дня.

– Мне позвонили ночью: Оксана умерла. Я успел на похороны. Ее хоронили на берегу океана. Не спрашивайте, почему в Америке, – я этого не знаю.

– Дети ждали, что приедет папа и заберет их?

– Мои друзья говорили им это. Я прилетел, и дети стали меня теребить: что мы будем делать дальше, почему я не могу остаться? Я объяснил, что у меня в России работа, и они летят со мной. Когда их маму везли из больницы, они плакали. А потом девочки спросили: «Кто теперь нас научит всему, чему нас учила бы мама?»

 Отец не хотел отвечать дочерям. Он хотел, чтобы ответ они нашли в России.

В Анахайме остались большой дом с бассейном, собака с кошкой и запечатленная на видео их прошлая, беззаботная американская жизнь. А три рожденных в Канаде близнеца, прилетев на родину папы, доехали до Ярославля, где стоит его русский дом, и упали в снег. И кричали: «Папа, Света, что вы не падаете в снег?» Мальчик и девочки видели бездомных кошек и бросались к ним из машины, чтобы приласкать и обогреть. На их дальнем берегу бесхозных мурок не водилось.

НАКРЫЛИ АМУРСКИЕ ВОЛНЫ…

Дмитрию Юшкевичу еще казалось, что теперь-то он сможет вернуться к своей любимой работе – хоккею, который сделал его знаменитым по обе стороны океана. У 36-летнего защитника был годовой контракт до конца этого сезона.

– Летом Дима мне сказал, что если не станет лучшим защитником команды, то сам уйдет. А если начнутся рецидивы старых травм, клуб сможет в одностороннем порядке расторгнуть контракт… – говорит директор ХК «Северсталь» Анатолий Теницкий. – Конечно, ничего расторгать мы бы не стали. Я объяснял ему, что мы брали его как боевую единицу, как высокого профессионала, который нужен команде, который здорово помогает ребятам. Да что говорить: он 12 килограммов веса убрал за четыре месяца! Я знаю, через какую боль он выходил на площадку, играя в СКА! Но когда прилетели из Хабаровска, он подошел и сказал, что не хочет быть обузой для команды.

«Амуру» сталевары тогда проиграли 4:5. В карьере Юшкевича – это был не самый удачный матч. Но сколько таких случалось у других его ровесников, пусть менее титулованных? И ничего, продолжали дальше «тянуть лямку».

Но Юшкевич «тянуть» не хотел.

– Опустошение произошло. Я сидел на скамейке и понимал: да мною уже ничто не движет! Драйв ушел, сгорел я эмоционально. И решил все еще до игры. Садился в автобус, а сам думал: ведь у меня дома трое детей, им я нужнее. Команде в аэропорт ехать, а я решаю: «Блин, выйти, что ли?!»

– В команде ребята узнали – и никто ничего не понял. Все звонят: «Ты что, с ума сошел, в такой форме только начинают играть по-настоящему! У тебя конфликт с тренером?» Я пытался объяснить, что нет у меня ни с кем проблем, просто я не могу играть на том уровне, на каком играл. Вернее, не хочу.

– Но вам оставалось доиграть по контракту три, максимум четыре месяца…

– Мне само слово «доиграть» претит. Дотянуть… Я всю жизнь играл, а не доигрывал. Я раньше не понимал, почему для американских хоккеистов всегда на первом месте семья, а потом спорт. Понял только несколько недель назад. У меня же раньше хоккей часто перевешивал. Еще я вспомнил слова Валерия Каменского, что никто детей не вырастит, кроме отца. Мне тогда стало стыдно за себя: мои дети в Америке росли, а я тут шайбу гонял…

Клуб за день успел организовать краткое прощание с олимпийским чемпионом. Весть о его уходе разнеслась по Череповцу мгновенно. Юшкевич покупал в киоске журнал, к нему подошел седой старичок. Спросил с упреком, даже с горечью: «Что же ты так рано закончил?» Дима не знал, что ответить. Дедушка внимательно посмотрел на него и ответил себе сам: «Устал, да?»

Вот из-за таких людей в том числе обладатель дома и совладелец катка в Анахайме возвращаться за океан не хочет.

ОТКУДА У РУССКИХ КАНАДСКАЯ ГРУСТЬ?

Сидя на ковре перед тремя не похожими друг на друга русскими близнецами, я задавал простые вопросы.

– Что понравилось в России?

– Снег.

– А не понравилось?

– Нет друзей, океана. И папа больше не играет в хоккей.

– В какие игры станете играть сами?

– В хоккей. В сокер. Если не получится в сокер, то в баскетбол.

– Хотите вернуться?

– Хотим быть с папой.

– Вам снятся сны?

– Да. Снится мама.

Пышка Абигаль от переживаний похудела и вытянулась. Отцу шепчет (по-английски), что станет или моделью, или профессиональной футболисткой. Дима играет в хоккей с ровесниками из детской «Северстали» и лучше сестер изъясняется по-русски. Когда отец занимался с ним в Америке, то перегнул палку в интенсивности тренировок. Тогда Юшкевич-младший на год вешал коньки на гвоздь. Потом вернулся, ушел из защиты в нападение – и все довольны.

Бабушка Галина Васильевна нарисовала им деревенский умывальник. Летом они поедут в деревню и впервые увидят это чудо. Бабушка считает, что возвращаться в Америку не надо. Ну где там найдешь такие деревни и такие умывальники?

А Светлана, которая стремится не в Анахайм, а домой, в Ярославль, говорит:

– Не хочу, чтобы они называли меня мамой. У них одна мама. У меня будут свои дети. Ну, может, один. У меня есть собственные хорошие качества. Я смогу их чему-то научить. Они приехали оттуда, где кругом так уютно и правильно, как не бывает в реальной жизни. Но Диме тяжелее всего, на нем ответственность за нас всех. И он потому не спит ночами, думу думает.

Мы вышли во двор лепить снеговиков и играть в снежки. Маленькая Джулия забыла перчатки, и большой папа быстро согрел озябшие руки своим мощным дыханием. А потом поднял двух дочерей на руки. Они рассмеялись – едва ли не впервые за весь день. Если оттепель не затянется, папа повезет их на подледную рыбалку. Последний раз они ловили рыбу с катера в Тихом океане, недалеко от Анахайма, где осталась мама.